КАРТИНКИ ИЗ ЖИЗНИ СПОДВИЖНИКОВ ПРОРОКА МУХАММАДА (с.а.с.)

[Askramandora]

АБУ АЛЬ-АС ИБН АР-РАБИА

"Когда он говорил со мной, то был правдив,
а когда пообещал мне, то выполнил своё обещание"
(Мухаммад cac)

Абу аль-Ас Ибн ар-Рабиа аль-Абшами был курайшитским юношей в расцвете молодости, отличался блеском и великолепием внешности, бросающейся в глаза. Судьба одарила его благосостоянием и знатностью.

Он являл собой образец истинного арабского рыцаря, в личности которого сочетались лучшие качества гордости, внутреннего достоинства, мужества, верности и преданности, а также уважения к наследию предков.

* * *

Абу аль-Ас унаследовал также традиционную любовь курайшитов к коммерции и следовал их обычаю совершать торговые поездки зимой в Йемен, а летом в аш-Шам.

Его караваны, которые включали до ста верблюдов и двухсот человек, постоянно курсировали между Меккой и аш-Шамом. Зная его деловые качества, честность и надёжность, люди охотно доверяли ему свои средства и товары для торговли.

* * *

Его тётя Хадиджа Бинт Хувайлид, жена Мухаммада Ибн Абдуллы, относилась к нему, как родная мать, и Абу аль-Ас занимал почётное место в её сердце и в её доме, будучи всеобщим любимцем.

Любовь Мухаммада Ибн Абдуллы к Абу аль-Асу была нисколько не меньше, чем любовь Хадиджи.

* * *

Чредой незаметно летели годы в доме Мухаммада Ибн Абдуллы. Выросла и распустилась подобно прекрасному цветку, его старшая дочь Зайнаб. Она была так прелестна, что её руки добивались сыновья самых знатных и почитаемых вождей Мекки...

А почему бы и нет? Она происходила из одного из самых древних и знатных родов курайшитов, имела уважаемых всеми родителей и была также самой нравственной и воспитанной девушкой в племени Курайш.

Но как можно было заполучить её в жёны, если между ними и ею стоял лучший юноша Мекки, приёмный сын её тёти Абу аль-Ас!

* * *

Всего через несколько лет после бракосочетания Зайнаб Бинт Мухаммад с Абу аль-Асом долина Мекки озарилась неземным Божественным светом. Аллах послал Своего пророка Мухаммада, да благословит его Аллах и приветствует, с религией праведного пути и истины, повелев ему предостеречь своих соплеменников. Первым из людей, кто уверовал в Пророка, да благословит его Аллах и приветствует, была его жена Хадиджа Бинт Хувайлид, а также его дочери Зайнаб, Рукайа, Умм Кульсум и Фатима, несмотря на свой малый в то время возраст.

Однако его зять Абу аль-Ас не захотел отказаться от религии своих отцов и дедов и принять веру своей жены Зайнаб, хотя испытывал к ней чистейшую любовь и подлинную симпатию.

* * *

Когда же обострился конфликт между посланником Аллаха и язычниками-курайшитами, некоторые из них сказали другим язычникам:
- Горе вам... вы сняли с Мухаммада его заботы, женив ваших юношей на его дочерях. Если вы вернёте ему их, то ему придётся заниматься ими, и он отступится от вас...

Они сказали: "Это толковая идея". Затем они пришли к Абу аль-Асу и сказали ему: "Расстанься со своей женой, о Абу аль-Ас, и верни её в дом её отца. Мы же отдадим тебе в жёны любую женщину, которую ты захочешь, из самых знатных курайшитских семейств".
- Нет, клянусь Аллахом, - ответил он.
- Я не расстанусь со своей женой, так как ни одна из всех женщин мира не может сравниться с ней или заменить её.

Однако Рукайа и Умм Кульсум были разведены и возвращены в отцовский дом, чему посланник Аллаха был несказанно рад. Ему также очень хотелось, чтобы так же поступил и Абу аль-Ас. Однако он не нашёл в себе сил сделать это, подобно своим соплеменникам, да и к тому же ещё не был запрещён в законодательстве брак правоверной с язычником.

* * *

После того, как посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, переселился в Медину и его позиции там сильно окрепли, курайшиты снарядили армию, которая выступила в поход на Бадр с целью войны с мусульманами. В силу сложившихся обстоятельств в этом походе вынужден был участвовать и Абу аль-Ас...

Лично ему с мусульманами воевать совершенно не хотелось, и он не желал причинять им никакого зла. Однако занимаемое Абу аль-Асом в своём племени положение требовало от него обязательного участия в походе...

Битва при Бадре закончилась сокрушительным поражением курайшитов, сбившим спесь язычников и подорвавшим могущество их правителей-деспотов. Часть вражеской армии была уничтожена, часть попала в плен, а остальные спаслись бегством.

Среди пленных курайшитов оказался и муж Зайнаб Бинт Мухаммад Абу аль-Ас.

* * *

Пророк установил сумму денег, необходимую для выкупа из плена в размере от одной до четырёх тысяч дирхемов. Размеры выкупа колебались в зависимости от степени знатности пленного в своём племени и его личного состояния.

Между Меккой и Мединой начали курсировать гонцы с деньгами для выкупа курайшитских пленных.

Зайнаб также послала своего гонца в Медину с выкупом для своего мужа Абу аль-Аса. Среди прочего там было и ожерелье, подаренное Зайнаб её матерью Хадиджей Бинт Хувайлид... Когда посланник Аллаха увидел это ожерелье, на его лице отразилась глубокая печаль и сильнейшая отеческая любовь к своей дочери. Обратившись к своим сподвижникам, Пророк сказал:
- Зайнаб прислала эти средства для выкупа Абу аль-Аса. Если вы сочтёте возможным, то отправьте её мужа и верните ей выкуп. "Да, мы сделаем это, да возрадуется твоя душа, о посланник Аллаха", - сказали его соратники.

* * *

Однако Пророк обусловил освобождение Абу аль-Аса тем, что он немедленно вернёт ему его дочь Зайнаб...

Прибыв в Мекку, Абу аль-Ас решил сразу же выполнить данное им обещание.

Он повелел своей жене готовиться к отъезду и сообщил ей, что посланцы её отца ожидают её недалеко от Мекки. Абу аль-Ас приготовил ей припасы на дорогу, верховое животное и поручил своему брату Амру Ибн ар-Рабиа сопровождать жену и передать её из рук в руки посланцам Пророка.

* * *

Повесив на плечо лук и взяв с собой колчан со стрелами, Амру Ибн ар-Рабиа посадил в паланкин Зайнаб и среди белого дня на глазах у всех курайшитов направился к выходу из Мекки. Народ очень заволновался и бросился вслед за ними, пока вскоре не настиг их. Эти люди напугали Зайнаб и привели её в ужас...

Тогда Амру приготовил к стрельбе лук и стрелы, а затем сказал: "Клянусь Аллахом, тот, кто приблизится к ней, получит в горло стрелу". А все знали, что Амру был превосходным стрелком из лука, и любая пущенная им стрела попадала в цель...

К Амру подошёл находившийся среди людей Абу Суфйан Ибн Харб и сказал ему:
- О сын моего брата! Перестань угрожать нам своими стрелами, так как мы хотим поговорить с тобой.

Когда Амру опустил свой лук, Абу Суфйан продолжил:
- Ты неправильно поступил в своих действиях... Ты открыто и у всех на глазах увозишь Зайнаб в то время, когда все знают о поражении при Бадре и бедах, которые причинял нам её отец Мухаммад. Если ты вывезешь его дочь открыто, что ты и попытаешься сделать, то все племена обвинят нас в трусости и слабости, а также будут позорить нас. Поэтому верни её в дом мужа и оставь там на несколько дней, чтобы люди не сказали, что мы вернули Зайнаб отцу. После этого втайне от нас отвези её к нему. У нас нет причин не пускать Зайнаб к нему...

Удовлетворившись этим, Амру вернулся вместе с Зайнаб в Мекку. По прошествии нескольких дней он ночью вывез её из Мекки и благополучно передал её из рук в руки гонцам её отца в соответствии с поручением своего брата.

* * *

Расставшись со своей женой, Абу аль-Ас жил некоторое время в Мекке, а незадолго до её покорения отправился по своим торговым делам в аш-Шам. На обратном пути в Мекку караван Абу аль-Аса, насчитывавший сто верблюдов и около 170 человек, вблизи Медины был встречен отрядом войск посланника Аллаха. Нападавшие забрали верблюдов, всё имущество, пленили караванщиков, но Абу аль-Асу удалось скрыться и его не смогли поймать.

Когда наступила ночь, испуганно озираясь, Абу аль-Ас под покровом темноты проник в Медину, разыскал Зайнаб и попросил у неё помощи, которую она ему предоставила...

* * *

Выйдя на утренний Намаз, посланник Аллаха встал в михрабе и возвеличил Аллаха, что повторили за ним все присутствующие в мечети. В этот момент Зайнаб, находившаяся в отведённом специально для женщин месте, воскликнула:
- О люди! Я Зайнаб Бинт Мухаммад, приютила и оказала помощь Абу аль-Асу, помогите же и вы ему.

Завершив Намаз, посланник Аллаха повернулся к людям и спросил:
- Слышали ли вы то, что услышал я?

Они ответили: "Да, о посланник Аллаха!"

Пророк сказал: "Клянусь Тем, Кому принадлежит моя душа, что я ничего об этом не знал, пока не услышал то же самое, что услышали вы, как родственник мусульман ищет защиты от них.

Вернувшись домой, Пророк сказал дочери:
- Прими с почётом Абу аль-Аса, но знай, что ты не разрешена ему.

Затем он вызвал к себе людей из отряда, который захватил верблюдов и пленил караванщиков Абу аль-Аса и сказал им: "Этот человек из наших близких, что вам известно, а вы захватили его имущество. Будет хорошо, если вы сделаете доброе дело и вернёте то, что принадлежит ему. Если же вы откажетесь, то это добыча, возвращённая вам Аллахом, и вы имеете на неё право".

Люди сказали: "Нет, мы вернём ему его имущество, о посланник Аллаха".

Когда Абу аль-Ас пришёл забирать своё имущество, эти люди сказали ему: "О Абу аль-Ас, ты занимаешь высокое положение у курайшитов, а также являешься сыном дяди посланника Аллаха и его зятем. Почему бы тебе не принять Ислам? Мы вернём тебе всё это имущество, и ты будешь полностью им распоряжаться, не делясь с мекканцами, и останешься с нами в Медине". Абу аль-Ас ответил:
- Как же плохо то, к чему вы меня призываете! Неужели я должен начинать свою веру с вероломства?!

Абу аль-Ас отправился в Мекку и, вернувшись туда, отдал каждому из владельцев имущества причитающуюся ему долю. Затем он сказал:
- О курайшиты! Не должен ли я кому-нибудь из вас ещё что-нибудь, чего я не вернул?

Они ответили: "Нет! Да вознаградит тебя Аллах добром за то, что ты сделал для нас! Мы убедились, что ты честный и надёжный человек".

Абу аль-Ас сказал:
- Я отдал вам всё, что был должен, и теперь свидетельствую, что нет божества, кроме Аллаха, и Мухаммад - посланник Аллаха... Клянусь Аллахом, я не принял Ислам у Мухаммада в Медине только из опасения того, что вы подумаете, что я хотел присвоить себе ваше имущество... Теперь же, когда Аллах вернул вам ваше добро и снял с меня ответственность за него, я принял исламскую веру...

Затем Абу аль-Ас отправился из Мекки к посланнику Аллаха, который оказал ему самый радушный приём, вернув ему его жену.

Пророк говорил о нём: "Когда он говорил со мной, то был правдив, а когда пообещал мне, то выполнил своё обещание".

@темы: Сподвижники Пророка (с.а.с.)

---

КАРТИНКИ ИЗ ЖИЗНИ СПОДВИЖНИКОВ ПРОРОКА МУХАММАДА (с.а.с.)

[Askramandora]

РАБИА ИБН КААБ

Рабиа Ибн Кааб рассказывал:
"Я был совсем юным, когда мою душу осветил свет веры, а в моё сердце вошли истины Ислама.

Когда мои глаза осчастливились лицезрением посланника Аллаха, я с первого же взгляда возлюбил его огромной любовью, которая захлестнула меня всего целиком.

Меня так влекло к нему, что я не мог думать ни о чём другом. Однажды я сказал самому себе:
"Горе тебе, о Рабиа! Почему бы тебе не посвятить себя служению посланнику Аллаха? Предложи ему свои услуги... Если он будет доволен тобой, то ты обретёшь счастье быть рядом с ним, завоюешь его любовь и благо в этом и ином мирах".

Не медля, я предложил посланнику Аллаха свои услуги, и попросил его принять меня к нему на службу.

Он не отклонил моей просьбы и согласился взять меня к себе в слуги.

Начиная с этого дня, я стал неразлучной тенью благородного Пророка: куда бы он ни направлялся, я всюду сопровождал его и бывал везде, где бывал он.

Достаточно было лёгкого движения в мою сторону, как я тут же представал перед ним.

Стоило только ему чего-нибудь захотеть, как я тут же бросался исполнять его желание.

Я оказывал ему услуги в течение дня, а после заката солнца, когда Пророк совершал вечерний Намаз и возвращался к себе домой, я мог быть свободен.

Однако в таких случаях я всегда задавал себе вопрос:
"Куда же тебе идти, о Рабиа?" А вдруг посланнику Аллаха чего-нибудь понадобится ночью?"

Я садился у его дверей и никуда не отходил от порога.

Посланник Аллаха часто проводил ночь в бодрствовании и Намазе. Я слышал, как он начинал читать "аль-Фатиху" Книги Аллаха, и часть ночи повторял её, пока не уставал, и прекращал чтение, а может быть смежались мои веки, и я засыпал.

Иногда мне казалось, что я слышу, как он произносил: "Слышит Аллах, кто воздал хвалу Ему". Он повторял это дольше, чем "аль-Фатиху" Книги Аллаха".

* * *

"У посланника Аллаха был обычай, который состоял в том, что если кто-то делал ему доброе дело, то он предпочитал этого человека в гораздо большей степени.

Желая вознаградить меня за оказываемые ему услуги, Пророк как-то подошёл ко мне и сказал:
- О Рабиа Ибн Кааб!
- Слушаюсь и повинуюсь, о посланник Аллаха, да многократно осчастливит тебя Аллах, - отозвался я.
- Проси чего хочешь, и я дам тебе это, - сказал Пророк.

Немного подумав, я спросил:
- Дай мне срок, о посланник Аллаха, чтобы я подумал, что мне попросить у тебя, а потом я тебе скажу об этом.
- Не бойся, проси, - сказал Пророк.

Тогда я был бедным юношей, не имеющим ни родных, ни имущества, ни жилья.

Моим пристанищем был угол в мечети, предназначенный для бедняков, где разделяли со мной кров такие же обездоленные, как я сам.

Люди называли нас "гостями Ислама". Когда кто-нибудь из мусульман приносил своё пожертвование посланнику Аллаха, то он целиком отправлял его нам.

Если же кто-то приходил к Пророку с дарами для него лично, то часть этих даров он брал себе, а остальные отдавал нам.

Душа подсказала мне попросить у посланника Аллаха что-нибудь из мирских благ, чтобы тем самым избавиться от бедности и стать похожим на других людей, у которых есть имущество, жёны и дети.

Но не успел я подумать об этом, как меня внезапно осенило: "Берегись, о Рабиа Ибн Кааб! Всё мирское преходяще и тленно. У тебя есть в этом мире достаточно пропитания от Всевышнего и Всемогущего Аллаха, которое несомненно придёт к тебе. Посланник Аллаха занимает у своего Господа такое положение, что Он не отклоняет ни одной его просьбы. Поэтому проси у посланника, чтобы он испросил у Аллаха блага для тебя в иной жизни".

Моя душа осчастливилась этим и обрела умиротворение.

Когда я пришёл к посланнику Аллаха, он спросил:
- Ну, что скажешь, о Рабиа? Я ответил: "О посланник Аллаха, я прошу тебя, чтобы ты испросил у Аллаха сделать меня твоим спутником в Раю".

Он спросил:
- И кто же надоумил тебя просить этого?

Я ответил:
- Клянусь Аллахом, никто мне не советовал этого. Однако когда ты сказал: "Проси что хочешь, и я дам", то душа подсказала мне попросить у тебя что-нибудь из мирских благ. Однако тут на меня снизошло истинное наставление о необходимости предпочтения иного мира нашему. Поэтому я попросил тебя, чтобы ты испросил у Аллаха сделать меня твоим спутником в Раю.

Посланник Аллаха надолго замолчал, а затем спросил:
- Или же что-нибудь иное, о Рабиа?

Я сказал:
- Нет, о посланник Аллаха, ничто не может быть лучше того, что я попросил у тебя.

Пророк сказал:
- Уделяй больше внимания поклонению и Намазу.

После этого я стал очень старательно и усердно поклоняться Аллаху, чтобы сопровождать посланника Аллаха в Раю так же, как я оказываю ему услуги и сопровождаю его в этом мире".

* * *

"Вскоре после этого меня позвал посланник Аллаха и спросил:
- Разве ты не женился, о Рабиа?

Я ответил:
- Мне не хотелось бы, чтобы что-нибудь отвлекало меня от служения тебе, о посланник Аллаха. К тому же у меня нет средств, чтобы выплатить жене причитающуюся ей сумму. И жилища у меня нет, где бы я мог жить с женой.

Посланник Аллаха промолчал. Увидев меня как-то после этого, он спросил:
- Разве ты не женился, о Рабиа?

Я ответил на этот вопрос так же, как и в первый раз. Однако вскоре я почувствовал в душе раскаяние и сказал сам себе: "Горе тебе, о Рабиа... Ей-богу, Пророк лучше тебя знает, что для тебя является благом в твоей религии и в твоём мире. Ему всё про тебя известно лучше. Клянусь Аллахом, если посланник Аллаха ещё раз призовёт меня жениться, то я отвечу на этот призыв".

* * *

"Вскоре после этого посланник Аллаха спросил меня:
- Ты всё ещё не женился, о Рабиа?
- Я не возражаю, о посланник Аллаха, но кто же пойдёт за меня замуж, если я в таком бедственном положении?

Пророк сказал:
"Отправляйся к такому-то человеку домой и скажи: "Посланник Аллаха повелевает вам, чтобы вы отдали мне в жёны такую-то вашу дочь".

В смущении я пришёл к этим людям и сказал им:
"Посланник Аллаха прислал меня к вам, чтобы вы отдали мне в жёны такую-то вашу дочь".

Они спросили: "Именно эту?"
- Да, - ответил я.

Они сказали: "Приветствуем посланника Аллаха и приветствуем посланца посланника Аллаха. Клянёмся Аллахом, если посланник Аллаха посылает своего посланца, то значит это необходимо".

После этого они заключили со мной брачный контракт на эту девушку...

Придя к Пророку, я сказал:
- Я вернулся из доброго дома... Они поверили мне, приветствовали меня и заключили со мной брачный договор на свою дочь. Но где мне взять средства для выплаты причитающихся жене денег.

Посланник Аллаха вызвал к себе одного из вождей моего племени бану Аслам Бурайду Ибн аль-Хасыба и сказал ему:
- О Бурайда, соберите для Рабиа необходимое количество золота.

Они исполнили это. Посланник Аллаха сказал мне:
- Отправляйся с этим к ним и скажи: "Вот махр вашей дочери".

Я пришёл к ним и передал им золото, которое они приняли с удовольствием, сказав: "Это порядочная сумма..."

Придя к посланнику Аллаха, я сказал:
- Никогда не видел более благородных людей. Они очень довольны тем, что я вручил им, и хотя этого было немного, они сказали, что это хорошие деньги. Но где мне взять деньги на свадебное угощение, о посланник Аллаха?

Посланник Аллаха сказал Бурайде:
- Собери денег на хорошего барана.

Соплеменники купили мне большого жирного барана, а посланник Аллаха сказал:
- Иди к Аише и скажи ей, чтобы она дала тебе ячменя, который есть у неё.

Когда я пришёл к Аише, она сказала: "Вот тебе корзина, где семь мер ячменя. Клянусь Аллахом, другой еды у нас нет".

После этого с бараном и ячменём я отправился в дом невесты, где мне сказали: "Ячмень мы приготовим, а барана пусть приготовят твои соплеменники".

Вместе со своими соплеменниками мы закололи, освежевали и приготовили барана. Таким образом, у нас уже были хлеб и мясо.

Я устроил свадебное угощение, пригласив на него посланника Аллаха, который принял моё приглашение".

* * *

"После этого посланник Аллаха подарил мне участок земли рядом с землёй Абу Бакра. Таким образом, у меня появилось имущество, и я даже заспорил с Абу Бакром из-за одной пальмы, сказав ему:
- Эта пальма на моей земле.

Он возразил:
- Нет, она находится на моей земле.

Мы продолжали спорить, и с языка Абу Бакра сорвалось неприличное выражение. Сказав это, он тут же пожалел и предложил мне:
- О Рабиа, ответь мне тем же, и мы будем квиты.
- Клянусь Аллахом, я не сделаю этого, - ответил я.
- Тогда я пойду к посланнику Аллаха, - сказал Абу Бакр, - и пожалуюсь ему на то, что ты не хочешь отомстить мне...

Он пошёл к посланнику Аллаха, а вслед за ним направился и я. Со мной были также и люди из племени бану Аслам, которые говорили:
"Это он начал первым, и он обругал тебя. А теперь он хочет первым прийти к посланнику Аллаха и пожаловаться на тебя?"

Повернувшись к ним, я сказал:
"Горе вам! Разве вы не знаете, кто это? Это же Правдивейший и старейшина всех мусульман... Уходите назад, пока он не обернулся и не увидел вас. Он подумает, что вы пришли помогать мне против него, и разгневается. Когда же он в гневе придёт к посланнику Аллаха, то от его гнева разгневается и сам Пророк. А если оба они будут в гневе, то очень рассердится и Аллах, с это будет означать мою погибель".

После этого мои спутники вернулись.

Когда Абу Бакр пришёл к Пророку и рассказал ему всё, как было, посланник Аллаха поднял голову и спросил:
- Что за проблема у тебя, о Рабиа, с Правдивейшим?
- О посланник Аллаха, он захотел, чтобы я сказал ему то же самое, что он сказал мне, но я этого не сделаю.

Пророк сказал: "Правильно. Не говори ему то, что он сказал тебе, но скажи: "Да простит Аллах Абу Бакра".

Я сказал ему: "Да простит тебя Аллах, о Абу Бакр". Он ушёл со слезами на глазах, повторяя:
- Да ниспошлёт Аллах тебе добро вместо меня, о Рабиа Ибн Кааб! Да ниспошлёт Аллах тебе добро вместо меня, о Рабиа Ибн Кааб!..

@темы: Сподвижники Пророка (с.а.с.)

---

Коранический ответ безумному пастору из Флориды

[Sertap]

Фонд развития русско-турецких отношений «Евразийский диалог» и Московский гуманитарно-экономический институт провели 19 апреля 2011 года круглый стол «Межкультурный диалог в молодёжной среде».

В его рамках также прошла презентация «Белой книги по межкультурному диалогу» Совета Европы, изданной на русском языке Фондом «Евразийский диалог». Президент Фонда, доктор философских наук Камилжан Каландаров вручил в дар Библиотеке МГЭИ экземпляры новой книги. О необходимости ответить европейским лидерам на «крах мультикультурализма» в своих докладах говорили педагоги вуза и приглашённые эксперты.

Культуролог Джаннат Сергей Маркус выступил с темой «Кораническая мотивация для межкультурного диалога». Он прокомментировал отмеченный доктором Каландаровым факт сожжения Корана пастором во Флориде. «В нормальном обществе такие лица интересуют лишь психиатров и местную полицию, но тут налицо политика, провоцирующая международные конфликты, межконфессиональную вражду, ибо СМИ полощут эти темы неделями. Вдалбливается тезис об «агрессивности Ислама», о несовместимости исламских и демократических ценностей. Радиация от этой провокации влияет и на нас с вами. Так давайте откроем сам источник, Коран и посмотрим как минимум суру 5, аят 48. От имени Творца мира сказано: «Воистину, каждой общине Мы установили свой закон и путь. Если бы Бог захотел, Сделал бы вас единой религиозной общиной. Но Ему было угодно иначе, дабы испытать вас в дарованном вам. Так соревнуйтесь меж собою в деяниях добрых. К Богу вы возвратитесь, и Он поведает вам истину о том, в чем было различие меж вами». А теперь сравните с призывом Евангелия от Матфея (28:19-20): «Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать всё, что Я повелел вам».

Христианин призван быть миссионером, а мусульманин – понимать, что плюрализм веры установлен свыше и неизменен до конца времён. Спорить о вере можно, но бесполезно, ибо только после смерти станет ясно, кто прав, или нет. Но людям следует заниматься не этим в земной жизни – а «соревноваться меж собою в деяниях добрых», в том числе вести реальный межкультурный диалог. Именно нынешнему поколению молодёжи выпала счастливая возможность учить языки, читать источники в оригиналах, путешествовать и иметь партнёров за рубежом, а в России только сейчас переведены источники по исламу, буддизму, индуизму, даосизму, и даже новое дыхание обрела библеистика, впервые даны полные тексты иудаизма. На новой интеллектуальной высоте мы призваны реализовать девиз «Евразийского диалога»: «Мы возродим диалог и дружбу народов!»

Эти слова вызвали аплодисменты в зале. Затем, в неформальной обстановке чаепития, студенты и педагоги обсуждали планы совместных мероприятий с целью возрождения традиций дружбы народов, исконных для народов СНГ. (с)

@темы: Новости

---

КАРТИНКИ ИЗ ЖИЗНИ СПОДВИЖНИКОВ ПРОРОКА МУХАММАДА (с.а.с.)

[Askramandora]

ЗАЙД ИБН САБИТ

"Кто же силён в рифме более Хассана и его сына,
и кто может быть сильнее в идее более
Зайда Ибн Сабита?"

Итак, идёт второй год по Хиджре...

Вся Медина, этот славный город посланника Аллаха, переполнена людьми, готовящимися к выступлению в поход на Бадр.

Благородный Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, последним взглядом окидывает первую армию мусульман, которая под его личным командованием выступит на Джихад во имя Аллаха и утверждения Его Слова на Земле.

И в этой обстановке к рядам воинов приблизился мальчик в возрасте не более тринадцати лет. По его лицу было видно, что он умён и сообразителен.

В его руке был меч, равный по длине его росту или даже чуть выше. Приблизившись к посланнику Аллаха, он воскликнул:
- Да буду я твоим выкупом, о посланник Аллаха! Позволь мне быть с тобой и сражаться с врагами Аллаха под твоим знаменем.

Благородный Посланник, радостно и восхищённо глядя на него, мягко и отечески похлопал его по плечу и с самыми добрыми побуждениями отправил его обратно по причине малолетства.

* * *

Волоча свой меч по земле, мальчик возвращался домой, страшно расстроенный тем, что его лишили чести сопровождать посланника Аллаха в его первом военном походе. Вслед за мальчиком шла его мать ан-Наввар Бинт Малик, опечаленная и расстроенная не менее своего сына.

Ей так хотелось усладить свой взор видом своего мальчика, идущим вместе с мужчинами муджахидом под знаменем посланника Аллаха.

Она очень надеялась также, что её сын займёт рядом с посланником Аллаха место, которое было предназначено для его отца, если бы он был жив.

* * *

Однако, когда мальчику из ансаров не удалась попытка стать приближённым посланника Аллаха по причине его малолетства, то его сообразительность подсказала ему другую сферу приближения к Пророку, в которой возраст не имеет никакого значения.

Это была область науки и знания Корана...

Когда мальчик рассказал о своей идее матери, она пришла в восторг и начала активно помогать ему в этом.

* * *

Ан-Наввар рассказала своим соплеменникам о страстном желании своего сына и поведала им о его идее.

Тогда они привели мальчика к посланнику Аллаха и сказали:
- О пророк Аллаха, это наш сын Зайд Ибн Сабит, который знает наизусть семнадцать сур из Книги Аллаха. Он читает их точно таким образом, каким они были ниспосланы в твоё сердце. Кроме того, это очень сообразительный мальчик, который хорошо пишет и читает. Он очень хочет тем самым приблизиться к тебе и стать нужным. Поэтому послушай его, если хочешь.

* * *

Благородный посланник послушал кое-что из того, что помнил наизусть юный Зайд Ибн Сабит. Оказалось, что у мальчика есть ораторские задатки, и его речь отличалась ясностью произношения...

Слова Корана сияли в его устах, подобно звёздам на чёрном бархате неба.

Кроме того, его чтение было чрезвычайно выразительным и трогательным.

Он делал уместные паузы, что свидетельствовало о сознательном чтении и хорошем понимании текста.

Благородному посланнику мальчик очень понравился, так как его впечатления превзошли ожидания. Пророк обрадовался ещё больше, когда узнал, что мальчик хорошо умеет писать.

Обратившись у нему, Пророк сказал:
- О Зайд, изучи-ка ты иудейскую грамоту. Я не уверен, что они меня понимают.

Зайд ответил: "Слушаюсь и повинуюсь, о посланник Аллаха".

Он тут же уселся за изучение иврита, который освоил очень быстро. После этого все послания, которые Пророк направлял иудеям, Зайд записывал на иврите, а их послания читал ему на арабском языке.

После этого по повелению посланника Аллаха Зайд изучил ассирийский язык так же быстро, как и иврит.

Таким образом, юный Зайд Ибн Сабит стал личным переводчиком посланника Аллаха.

* * *

Убедившись в честности, правдивости, точности и правильном понимании всего Зайдом, Пророк доверил ему Небесное Послание, ниспосылаемое на Землю. Он сделал его писцом Откровения Аллаха...

Как только в сердце Пророка ниспосылались аяты Корана, он тут же посылал за Зайдом и говорил ему: "Записывай, о Зайд". И Зайд записывал всё под его диктовку.

Таким образом, Зайд Ибн Сабит слушал и записывал аяты Корана от посланника Аллаха постепенно слово за словом, в результате чего выросли его знания...

Воспринимая из уст Пророка Божественные аяты в связи с определённым поводом или конкретными обстоятельствами, душа Зайда обогащалась светом истинного пути, а его разум познавал тайны божественного Шариата...

В результате этого он стал счастливым юношей, специализирующимся в Коране, и главным источником доведения Божественных знаний для нации Мухаммада после ухода из этой жизни посланника Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует.

Зайд был главным из тех, кто в эпоху Правдивейшего Абу Бакра составляли и собирали полный текст Корана.

Он руководил работой по унификации свитков Корана во времена Усмана.

Разве может человеческая душа стремиться к чему-либо более возвышенному, чем это почётное положение?

Разве может желать человек большей славы, чем эта?

* * *

Именно благодаря воздействию Корана, Зайд Ибн Сабит увидел освещённые им правильные пути решения сложных вопросов, которые ставили в тупик самых умных и проницательных людей.

Так, например, в день ас-Сакифы мусульмане разошлись во мнениях по поводу преемника посланника Аллаха.

Мухаджиры сказали:
- Халифатство принадлежит нам, поскольку мы заслуживаем этого больше.

Некоторые из ансаров заявили: - Нет, халифатство принадлежит нам, поскольку мы более достойны этого.

Другие же ансары говорили:
- Нет, халифатство должно принадлежать и нам и вам вместе... Ведь посланник Аллаха, когда использовал кого-нибудь из вас для определённой работы, всегда давал ему в напарники одного из нас.

И тут чуть было не вспыхнула большая смута в то время, когда тело Пророка, да благословит его Аллах и приветствует, завёрнутое в саван, ещё не было погребено.

В данный момент все ощущали необходимость услышать твёрдое, решительное и мудрое слово, освещённое истинным наставлением Священного Корана, чтобы в зародыше подавить смуту и показать правильный путь растерявшимся.

Это мудрое слово было сказано Зайдом Ибн Сабитом аль-Ансари. Обратившись к людям, он сказал:
- О ансары! Посланник Аллаха был из мухаджиров, так пусть же и его халиф, подобно ему, тоже будет из мухаджиров.

А поскольку мы были ансарами у посланника Аллаха, то нам следует быть ансарами и у его халифа, а также добрыми помощниками ему в его праведных делах.

Затем он протянул руку в сторону Правдивейшего Абу Бакра и сказал:
- Вот ваш халиф. Присягните ему на верность!

* * *

Благодаря своему знанию и глубокому пониманию Корана в силу своего многолетнего общения с посланником Аллаха, Зайд Ибн Сабит стал наставником и маяком света для всех мусульман.

В сложных проблемах с ним консультировались халифы, а простой народ советовался с ним по своим вопросам.

Особенно часто к помощи Зайда прибегали в вопросах наследования, поскольку в то время никто лучше него не мог разобраться во всех этих тонкостях и лучше поделить имущество.

Обращаясь к мусульманам с проповедью в день аль-Джабийи, Умар сказал:
- О люди! Если кто-то хочет спросить что-нибудь о Коране, то пусть обращается к Зайду Ибн Сабиту... Если кто-то хочет посоветоваться по вопросам права, пусть обращается к Муазу Ибн Джабалу... Если кто-то хочет узнать что-нибудь о деньгах и имуществе, то пусть обращается ко мне. Волей Всевышнего и Всемогущего Аллаха я распоряжаюсь всеми денежными средствами и делю их...

* * *

Все, кто искал знаний из сподвижников и последователей, хорошо знали способности Зайда Ибн Сабита. Они уважали, чтили и ценили те огромные знания, средоточием которых он являлся.

Премудрый Абдулла Ибн Аббас, увидев, как Зайд Ибн Сабит собирается сесть на своё верховое животное, становился перед ним, держал стремя и поводья, подавая в нужный момент.

Зайд Ибн Сабит говорил: - Прекрати это, о двоюродный брат посланника Аллаха!

Ибн Аббас отвечал: - Так повелено нам обходиться с нашими учёными...

Тогда Зайд сказал ему: "Покажи мне руку".

Когда Ибн Аббас протянул руку, Зайд наклонился, поцеловал её и сказал:
- А так нам повелено поступать со всем родом нашего Пророка...

* * *

Когда Зайд Ибн Сабит ушёл к своему Владыке, мусульмане оплакивали его вместе со смертью знаний, которые он унёс с собой в могилу. Абу Хурайра сказал:
- Сегодня умер выдающийся учёный нашей нации. О, если бы Аллах сделал Ибн Аббаса его преемником!

В своей элегии поэт посланника Аллаха Хассан Ибн Сабит, оплакивая Зайда, сказал:
- Кто же силён в рифме более Хассана и его сына? И кто же может быть сильнее в знаниях более Зайда Ибн Сабита?

@темы: Сподвижники Пророка (с.а.с.)

---

КАРТИНКИ ИЗ ЖИЗНИ СПОДВИЖНИКОВ ПРОРОКА МУХАММАДА (с.а.с.)

[Askramandora]

АББАД ИБН БИШР

"Никто не мог превзойти в
добродетели троих из ансаров...
Саада Ибн Муаза,
Асйада Ибн аль-Худайра и
Аббада Ибн Бишра".
(Аиша р.а.)

Светлое и сияющее имя Аббада Ибн Бишра навсегда вошло в историю призыва Мухаммада, да благословит его Аллах и приветствует.

В поклонении Аллаху он всегда был истинным праведником, бодрствующим ночь для чтения Корана.

Среди бойцов своего отряда он отличался мужеством и отвагой во всех сражениях во имя возвышения Слова Аллаха.

Если рассматривать его в ряду наместников или руководителей, то Аббад Ибн Бишр был сильной личностью и надёжным хранителем средств мусульман.

Аиша сказала о нём и ещё о двух его соплеменниках:
- Никто не мог превзойти в добродетели троих из ансаров, которые принадлежали к роду Абдель Ашхала: Саада Ибн Муаза, Асйада Ибн аль-Худайра и Аббада Ибн Бишра.

* * *

Когда на горизонте Йасриба забрезжили первые лучи истинного наставления пророка Аллаха Мухаммада, Аббад Ибн Бишр аль-Ашхали был в расцвете молодости и юности. Его лицо светилось целомудрием и чистотой, а в поведении сквозила солидность и рассудительность, присущие зрелым людям, хотя в то время Аббаду едва исполнилось двадцать пять лет.

* * *

Когда Аббад встретился с молодым мекканским проповедником Мусабом Ибн Умайром, то почувствовал к нему большую тягу, и вскоре два сердца связали прочные узы дружелюбия и симпатии, взращённые на основе общей веры. Их души обрели единение в их общих благородных и возвышенных моральных качествах, достоинствах и добродетелях.

Внимая Мусабу, нараспев читающему Коран своим нежным серебристым голосом с мелодичной и пленительной интонацией, Аббад воспылал сильнейшей любовью к Слову Аллаха, широко распахнув для него своё сердце. Это стало для него главной заботой и важнейшим делом. Днём и ночью, в пути и на стоянке он непрерывно повторял священные аяты до тех пор, пока сподвижники Пророка не назвали его имамом и другом Корана.

* * *

Как-то ночью посланник Аллаха совершал Намаз в доме Аиши, примыкавшем к мечети.

Заслышав голос Аббада Ибн Бишра, читавшего Коран так мягко и нежно, как Пророк слышал это своим сердцем от Джибриля, он спросил: "О Аиша! Это голос Аббада Ибн Бишра?"
- Да, о посланник Аллаха, - ответила Аиша.
- О Аллах, прости ему его прегрешения, - сказал Пророк.

* * *

Аббад Ибн Бишр участвовал во всех боевых походах посланника Аллаха, и в каждом из них он проявлял себя достойным образом, присущим носителю идей Корана.

Однажды посланник Аллаха находился в пути, возвращаясь из дальнего похода. В одной из долин он остановился со своим отрядом на ночёвку.

В этом походе один из мусульман пленил у язычников их женщину в отсутствие её мужа. Вернувшись и не найдя своей жены, муж поклялся именем ал-Лат и аль-Уззы во что бы то ни стало догнать Мухаммада и его спутников и не возвращаться, пока не прольётся кровь виновного.

* * *

Едва мусульмане распрягли своих верховых животных в долине, как посланник Аллаха спросил:
- А кто будет охранять нас этой ночью?

К нему подошли Аббад Ибн Бишр, Аммар Ибн Йасир и сказали: "Мы, о посланник Аллаха!" Пророк побратал этих людей, когда мухаджиры прибыли в Медину.

Подойдя к выходу из долины, Аббад Ибн Бишр спросил своего брата, Аммара Ибн Йасира:
- Ты предпочитаешь спать первую или вторую половину ночи?

Аммар ответил:
- Я предпочитаю спать первую половину ночи. Затем он устроился неподалёку на ночлег.

* * *

Стояла тихая и спокойная ночь. Звёзды, деревья и камни воздавали хвалу своему Господу и восславляли Его.

Душа Аббада Ибн Бишра настроилась на поклонение Аллаху, а его сердце страстно тянулось к Корану.

Необыкновенно приятным для него было читать Коран во время Намаза, что прибавляло наслаждения и делало его удвоенным.

Обратившись к Кибле, Аббад приступил к совершению Намаза и начал читать аяты из суры "Пещера" своим волшебным, притягательным голосом.

И вот, когда Аббад купался в этом Божественном сияющем свете, целиком погрузившись в его сверкающий блеск, к долине приблизился человек.

Издали заметив стоящего у входа в долину Аббада, человек понял, что в долине находится Пророк со своим отрядом, а этот человек охраняет их. Тогда пришелец, достав из колчана стрелу, вложил её в лук, а затем пустил в Аббада.

Аббад вырвал из своего тела стрелу, не переставая читать Коран и совершать Намаз.

Ночной пришелец выпустил в него другую стрелу, которая также попала в цель. Однако Аббад выдернул её из тела, как и первую. Человек поразил его третьей стрелой, но Аббад выдернул её, как и две предыдущие. После этого он дополз до отдыхающего неподалеку товарища и разбудил его со словами: "Вставай, я ранен и ослаб".

Когда пришелец увидел их обоих, то тут же поспешил ретироваться.

* * *

Посмотрев на Аббада, Аммар увидел кровь, обильно текущую из его трёх ран. Тогда он спросил его: "Хвала Всевышнему Аллаху, почему же ты не разбудил меня, когда в тебя попала первая стрела?"

Аббад ответил:
- В это момент я как раз читал суру из Корана, и мне не хотелось прерывать её, прежде чем она закончится. И клянусь Аллахом, если бы я не боялся оставить без прикрытия проход, который посланник Аллаха поручил охранять мне, то моя собственная гибель была бы мне угоднее, чем прервать чтение суры.

* * *

Когда в эпоху Абу Бакра начались войны с вероотступниками, Правдивейший снарядил большую армию, чтобы покончить со смутой, чинимой лжепророком Мусайлимой, подчинить поддерживавших его вероотступников и вернуть их в лоно Ислама. В авангарде этой армии находился Аббад Ибн Бишр.

Во время сражений, не принесших мусульманам заметного успеха, Аббад заметил, что ансары полагались на мухаджиров, а мухаджиры полагались на ансаров. Такое положение наполнило его душу скорбью и гневом. Всякий раз, слыша взаимные упрёки и пререкания, он чувствовал себя сидящим на угольях. Аббад прекрасно осознавал, что мусульмане добьются успеха в этих сражениях только в том случае, если каждая из сторон будет стремиться взять на себя всю полноту ответственности... Пусть же знают это истинно стойкие муджахиды.

* * *

В ночь перед решающим сражением около Акраба Аббад Ибн Бишр увидел сон, что как будто небо раскрылось перед ним, а когда он вступил на Небеса, они приняли его, и небесные врата закрылись за ним...

Проснувшись утром, Аббад рассказал об увиденном во сне Абу Саиду аль-Худри. При этом он добавил: "Клянусь Аллахом, о Абу Саид, это означает мою смерть на поле боя".

* * *

Когда рассвело и сражение возобновилось, Аббад Ибн Бишр поднялся на возвышенное место и провозгласил: "О ансары, отличитесь же среди других людей! И не вкладывайте ваши мечи в ножны! Не посрамите же Ислам!"

Он продолжал выкрикивать это, пока вокруг него не собралось около четырёхсот ансаров во главе с Сабитом Ибн Кайсом и аль-Бара Ибн Маликом. Здесь же был и меч посланника Аллаха - Абу Дуджана.

Аббад Ибн Бишр и те, кто были с ним, бросились в гущу вражеских рядов, сея смерть своими мечами и грудью встречая опасность. Бой продолжался до тех пор, пока не были сломаны клыки лжепророка Мусайлимы и его приспешников, бежавших в "сад смерти".

И там, у стен "сада смерти", Аббад Ибн Бишр бездыханным рухнул на землю, обливаясь кровью...

На его теле было бесчисленное число ран от мечей, копий и стрел врага, так что Аббада опознали только по имевшимся особым приметам.

@темы: Сподвижники Пророка (с.а.с.)

---

КАРТИНКИ ИЗ ЖИЗНИ СПОДВИЖНИКОВ ПРОРОКА МУХАММАДА (с.а.с.)

[Askramandora]

ХАКИМ ИБН ХИЗАМ

"Истинно, в Мекке есть четыре человека,
которых я слишком уважаю,
чтобы считать их язычниками.
Я очень хочу, чтобы они были в Исламе".
(Мухаммад с.а.с)

Известно ли тебе, о мой читатель, что-нибудь об этом сподвижнике посланника Аллаха?

Исторически подтверждено, что это единственный человек, родившийся в стенах великой Каабы.

История его рождения такова. Как-то его мать с группой сверстниц вошла внутрь Каабы, чтобы получше рассмотреть её... Она в тот день как раз была открыта в связи с какими-то событиями. Находясь в Каабе, его беременная мать почувствовала, что у неё внезапно начались предродовые схватки, и она уже не смогла покинуть стены святилища.

Её положили на кожаную подстилку, где она и родила своего младенца. Этим ребёнком и был Хаким Ибн Хизам Ибн Хувайлид - сын брата матери правоверных госпожи Хадиджи Бинт Хувайлид.

* * *

Хаким Ибн Хизам вырос в семье, принадлежавший к старому и знатному роду, занимавшей высокое положение и владевшей большими богатствами.

Наряду с этим, Хаким был умным, рассудительным и честным человеком, что побудило его соотечественников сделать Хакима своим руководителем и ответственным за оказание помощи нуждающимся и попавшим в беду паломникам...

Он из своих собственных средств снабжал одиноких и отставших паломников в Священный Дом Аллаха в эпоху джахилиййи.

Хаким был близким другом посланника Аллаха ещё до того, как он начал выполнять пророческую миссию. Несмотря на то что Хаким был старше благородного Пророка на пять лет, он очень любил общаться с ним, поддерживал самые добрые дружеские отношения с ним, охотно повсюду сопровождал его и проводил с ним своё время. Посланник Аллаха отвечал Хакиму взаимностью, любовью на любовь и дружбой на дружбу.

Когда они стали родственниками, их отношения ещё больше окрепли. Это произошло, когда Пророк женился на тёте Хакима Хадидже Бинт Хувайлид.

* * *

После всего этого, о мой читатель, что мы рассказали тебе о теснейших отношениях Хакима с посланником Аллаха, ты, вероятно, очень удивишься, узнав, что Хаким принял исламскую веру лишь только в день покорения Мекки, когда прошло уже более двадцати лет с тех пор, как началась миссия пророчества.

Разумно было бы предположить, что такой человек, как Хаким Ибн Хизам, которого Аллах наградил рассудительностью и такой тесной связью с Пророком, должен был бы стать первым из уверовавших в посланника Аллаха, его миссию и вставших на путь истинного наставления.

Но на всё есть воля Аллаха и Его предопределение. Происходит только то, что угодно Аллаху.

* * *

Подобно тому, как мы удивляемся такому позднему переходу Хакима Ибн Хизама в Ислам, точно так же он сам удивился этому.

Приняв Ислам и вкусив сладость веры, Хаким ощутил острое чувство раскаяния за каждое мгновение своей прежней жизни, когда он был язычником, неверующим в Аллаха и клевещущим на Его пророка.

Увидев Хакима плачущим после того, как он принял исламскую веру, его сын спросил:
- Что тебя так расстраивает, отец?
- Абсолютно всё в моей прошлой жизни расстраивает меня, - ответил Хаким.
- Во-первых, это моё позднее принятие Ислама, из-за чего я отстал в праведных делах, в то время как многие опередили меня в этом. Даже если я потрачу всё золото Земли, то и тогда не верну упущенного. Во-вторых, Аллах спас меня в битвах при Бадре и Ухуде. Я сказал тогда самому себе: "Больше я не буду помогать курайшитам в их борьбе с посланником Аллаха и никогда не выйду из Мекки. Но тут же меня силой заставили помогать курайшитам. В-третьих, всякий раз, устремляясь к Исламу, я оглядывался на пожилых и почтенных курайшитов, которые строго придерживались обычаев эпохи джахилиййи. Мне приходилось руководствоваться их примером и подражать им... О, если бы я не сделал этого... Нас погубило слепое подражание нашим отцам и руководителям. Как же мне не расстраиваться, сынок?!

* * *

Подобно тому, как мы удивились позднему переходу Хакима Ибн Хизама в Ислам, и как он сам изумился этому, точно так же сам Пророк удивлялся человеку, обладавшему умом и сообразительностью, которые сочетались в личности Хакима, что он не принял Ислама, хотя Пророк и желал этого ему и подобным ему людям, чтобы они были в числе первых, обратившихся в религию Аллаха. В ночь, предшествовавшую покорению Мекки, посланник Аллаха сказал своим сподвижникам:
- Истинно, в Мекке есть четыре человека, которых я слишком уважаю, чтобы считать их язычниками. Я очень хочу, чтобы они были в Исламе. Его спросили: "А кто эти люди, о посланник Аллаха?" Он ответил:
- Это Аттаб Ибн Асйад, Джубайр Ибн Мутам, Хаким Ибн Хизам и Сухайл Ибн Амру. Аллаху принадлежит заслуга в том, что все они стали мусульманами...

* * *

Вступив покорителем в Мекку, посланник Аллаха непременно хотел благородно обойтись с Хакимом Ибн Хизамом. Поэтому он повелел своему глашатаю провозгласить следующее:
"- Кто засвидетельствовал, что нет божества, кроме Аллаха Единого, у Которого нет сотоварища, и что Мухаммад - раб Его и посланник Его, тот в безопасности...
- Кто сидит на территории Каабы и сложил оружие, тот в безопасности...
- Кто сидит за закрытой дверью, тот в безопасности... - Кто вошёл в дом Абу Суфйана, тот в безопасности...
- Кто вошёл в дом Хакима Ибн Хизама, тот в безопасности..."

Дом Хакима Ибн Хизама располагался в нижней части Мекки, а дом Абу Суфйана в её верхней части.

* * *

Принятый Хакимом Ибн Хизамом Ислам целиком овладел им, а его вера вошла в кровь и сердце...

Хаким поклялся сам себе, что он искупит все свои языческие убеждения и неверные действия во время джахилиййи, а также многократно возместит все расходы, связанные с борьбой против посланника Аллаха.

Он с честью выполнил данную им самому себе клятву...

Хакиму принадлежал, например, старинный дом для проведения собраний, представлявший большую историческую ценность...

В этом доме в эпоху джахилиййи курайшиты проводили свои встречи и собрания. Здесь собирались также их вожди и старейшины для ведения заговорщической деятельности против посланника Аллаха.

Хаким Ибн Хизам хотел покончить со всем этим, как будто он стремился опустить завесу забвения над всем ужасным и мрачным прошлым. Когда Хаким продал этот дом за сто тысяч дирхемов, кто-то из молодых курайшитов заметил ему:
- Дядя, ты продал историческую гордость курайшитов.

Хаким ответил ему:
- Ничего подобного, сынок! Взамен всех исторических гордостей осталась только праведность. Я продал этот дом, чтобы на вырученные деньги приобрести себе дом в Раю... Я свидетельствую перед вами, что все эти деньги я израсходую во имя Всевышнего и Всемогущего Аллаха.

* * *

После перехода в исламскую веру Хаким Ибн Хизам совершил паломничество. Он привёл с собой сто верблюдиц, украшенных богатыми покрывалами, которых принёс в жертву, стремясь приблизиться к Аллаху. Совершая паломничество в другой раз, он поднялся на гору Арафат вместе с сотней своих рабов. На шее каждого из них было серебряное кольцо, на котором было выгравировано: "Освобождены Хакимом Ибн Хизамом во имя Всевышнего и Всемогущего Аллаха". Затем он сделал их всех свободными людьми... Совершая следующее паломничество, он привёл с собой тысячу, да, именно тысячу, барашков и в Мине принёс их всех в жертву, накормив этим мясом бедных мусульман, стремясь тем самым приблизиться к Всевышнему и Всемогущему Аллаху.

* * *

После похода на Хунайн Хаким Ибн Хизам попросил у Посланника своей доли трофеев и получил её. После этого он попросил ещё, и Пророк опять наградил его. В итоге его доля составила сто верблюдов, а Хаким тогда был мусульманином недолгое время. Посланник Аллаха сказал ему: "Послушай, Хаким, всё это имущество - желанный дар для каждого человека. Тот, кто принимает это без корысти в душе, получит благословение, а тот, кто с корыстью берёт это, не получит благословения. Он уподобится тому, кто всё время ест, но не может насытиться. Известно, что верхняя рука лучше, чем рука снизу".

Услышав такие слова от посланника Аллаха, Хаким Ибн Хизам воскликнул:
- О посланник Аллаха, клянусь тем, Кто послал тебя с истинной миссией, после тебя я ни у кого и ничего не попрошу... Я также ни у кого ничего не возьму до самой смерти...

Хаким выполнил и эту клятву самым достойным образом.

В эпоху Абу Бакра Правдивейший много раз приглашал его получить причитающееся ему имущество и деньги из мусульманской казны. Однако Хаким отказывался от всего...

Когда халифом стал аль-Фарук, он также неоднократно приглашал Хакима получить свою долю, но он также отказался взять что-нибудь...

Однажды Умар встал перед людьми и сказал:
- Свидетельствую перед вами, о мусульмане, что я постоянно зову Хакима взять свою долю, но он всегда отказывается.

Так до самой своей смерти Хаким ни у кого ничего не взял.

@темы: Сподвижники Пророка (с.а.с.)

---

"Хиджаб цвета неба"

[Sertap]

автор — Айшат. Взяла отсюда.
Хороший рассказ. Единственное, что меня анстораживает в таких "историях воссоединения семей" — семьи берутся воссоединять, почем-то не учитывая шариатского положения, что если (даже сдуру и сожалеешь) дал жене развод — не можешь жениться на ней снова, пока она не выйдет замуж и не разведется.
Или есть какая-то лазейка в этом правиле, о которой я не знаю?
В остальном — очень добрый и хороший рассказ.

читать рассказ

Мухаммад вздохнул.
— Ладно… А Равиля сестра? Хорошая девушка. Говорят, очень соблюдающая…
Хасан улыбнулся и молча покачал головой.
— Ну, не знаю… — пожал плечами Мухаммад. — Что тебе в ней не подходит? Равиль тебе её отдаст, и, я думаю, только рад будет… Или что она татарка? Тебя это, что ли, смущает — что она не вайнашка?
Хасан тихо вздохнул и сказал:
— Да нет, брат. Вопрос национальности меня вообще не волнует. Все мы от Адама, а Адам был создан из глины. И нет превосходства у белого над черным, и у араба над неарабом иначе как в богобоязненности… В человеке иман главное… Просто я жениться не хочу.
Мухаммад внимательно посмотрел на него.
— Что значит жениться не хочешь? Почему? Тебе уже двадцать шесть, и дом есть, и работа, и все возможности… Мы тут всей украинской уммой, понимаешь ли, бегаем, невест тебе ищем, а ты ни в какую. Ты только скажи — мы тебе и турчанку найдем, и пакистанку, и арабку… Даже какую-нибудь гремучую смесь привезем с дальних стран, если пожелаешь…
Хасан улыбнулся. Мухаммад продолжал:
— Ты, брат, прости, что я так настойчиво. Просто Пророк (да благословит его Аллах и приветствует) сказал: «О юноши! Кто из вас имеет возможность содержать семью, пусть женится…» и мы все тебе только блага желаем как брату в исламе… Если какая причина есть, о которой ты говорить не хочешь, — что ж, смотри, дело твое… Просто я в толк не возьму что-то. Я понимаю: человек женился, неудачный брак, развёлся… Обжёгся, так сказать, и решил: хватит с меня… Короче, боится наступить второй раз на те же грабли, и ему время нужно, чтобы прийти в себя и снова о женитьбе задуматься… Но у тебя-то подобного печального опыта не было…
Хасан вздохнул и тихо сказал:
— Был, брат… в том-то и дело, что был… Пять лет назад я женат был.
Удивленный Мухаммад внимательно посмотрел на него.
— А почему ты никому об этом не сказал?
Хасан помолчал немного, потом, улыбнувшись какой-то печальной улыбкой, сказал:
— Да я, признаться, и с самим собой на эту тему стараюсь не беседовать… Не хочу вспоминать. Тем более что вина моя была, а не её, как я теперь понимаю…
Он замолчал, задумавшись.
— Если не хочешь эту историю рассказывать — ничего, я пойму… — сказал Мухаммад.
— Да здесь, в общем-то, скрывать нечего… — пожал плечами Хасан. — Двадцать один мне было, я в Питере тогда уже полтора года жил. Поехал с другом в Москву на две недели — он пригласил, и там мне её и сосватали. Ей едва семнадцать стукнуло. Русская, Аня звали, только ислам приняла, жила с матерью и отчимом в хрущёвке. Отчим пил и бил — стандартная история, в общем, — а когда она платок надела, вообще озверел, пообещал из дому выгнать. Тут нас и познакомили. Её дома довели совсем, и она ни до чего докапываться не стала. Ей показалось, что я — мусульманин с большой буквы. В семнадцать лет, наверное, все на мир сквозь розовые очки смотрят… Мне она тоже сразу понравилась, и так быстренько, за два дня, нас и поженили… Я её в Питер забрал, и там-то всё и началось. Я среди немусульман работал, мне там нервы трепали как могли… в общем, меня там достанут, а я домой приходил и на ней срывался… Вспоминать не хочется. Когда об этом думаю, сам себе противен становлюсь… Просто так, без причины, наезжал — кричал, придирался по мелочам. А она всё старалась терпеть — но ведь тоже человек. Когда стерпит, когда в слезы ударится, а когда и ответит, если сильно задену… Это я потом понял, что неправ был, что по исламу оно так не делается и что мусульманином я тогда на словах был больше, чем на деле… У неё, конечно, тоже тогда знаний почти не было, пережитки джахилии , так сказать, но она старалась держаться. Всё мне спускала, терпела ради Аллаха, все обязанности свои выполняла, как могла… Восемь месяцев мы прожили. Она учиться поступила на востоковедческий… И вот однажды поссорились мы в очередной раз, я вспылил, дал ей развод, сказал: «Уходи»… Она ушла в общежитие, а мне как раз на Украину поехать возможность подвернулась, и я уехал…
Хасан помолчал.
— АстагфируЛлах … Жалел потом долго, конечно… Уже здесь когда устроился, одумался, признался себе, что джахилия моя этот брак разбила, и понял, что мусульманин себя так вести не должен — нет у него такого права… Потом уже я о жизни задумался и понял до конца этот хадис: «Каждый из вас пастырь, и каждый из вас в ответе за свою паству, и мужчина — пастырь для своей семьи…» Это потом уже настоящий ислам пришел, мозги на место встали, знания появились и понимание того, что Шариат превыше всех наших прихотей, и что человек в этом мире должен по законам Аллаха жить, а не своим капризам потакать и шайтана слушать… Я, конечно, у Аллаха прощения просил за свое поведение, за свои слова необдуманные… Но хотелось бы и у неё попросить — просто так, чтобы совесть спокойна была… Ля хауля ва ля куввата илля би-Ллях …
Хасан замолчал. Мухаммад задумался на несколько мгновений, потом сказал:
— Но ведь это всё по молодости было. В двадцать лет у многих ветер в голове гуляет. Не ты первый, не ты последний… «Каждый сын Адама ошибается, а лучшие из ошибающихся — кающиеся» … Ты ведь с тех пор изменился.
— Измениться-то я изменился, альхамдули-Ллях , только вот не уверен, что в достаточной степени… Не хочу повторения того, что было… — Хасан улыбнулся. — Так что лучше я пока воздержусь…
Мухаммад помолчал, потом спросил:
— А ты о ней что-нибудь знаешь сейчас?
Хасан покачал головой:
— У меня друзья в Питере остались. Я им сказал, чтобы они мне о ней ничего не говорили… в общем, они не заикаются, я тоже не спрашиваю. Если она там до сих пор, они, скорее всего, об этом знают, просто мне не говорят, потому что у нас уговор был… а так… Замуж, наверное, вышла. Ей двадцать два уже должно быть… Пусть Аллах ей счастья даст… в обоих мирах…
— Амин… Понятно… — вздохнул Мухаммад. — Раз так, ладно тогда. Пусть Аллах поможет нам всем измениться в лучшую сторону.
— Амин… — в свою очередь отозвался Хасан.
— Ладно, брат, пора мне… Увидимся на джум‘а , инша-Аллах .
— Инша-Аллах… Да поможет тебе Аллах.
Мухаммад пошел домой, по дороге размышляя над услышанным только что.
Хасана он знал уже три года. Они познакомились в мечети, на джум‘а, и как-то сразу сдружились. В первые же дни знакомства они обнаружили, что у них очень много общего, и с тех пор их дружба только крепла. Да и разница в возрасте у них была небольшая — он был старше Хасана всего на пару лет.
Самому Мухаммаду порой казалось, что он знает Хасана всю жизнь, а их общие друзья, справляясь о них друг у друга, упоминали словосочетание «ингушско-чеченский союз» или «вайнахская диаспора», причём имелись в виду исключительно они с Хасаном. Мухаммаду говорили иногда: «Вы с Хасаном не разлей вода, маша-Аллах , — как встретились, так друг без друга ни шагу». Мухаммад часто шутил в ответ: «Наверное, это потому, что у нас республики рядом находятся».
Пока он дошел до дома, в голове его уже почти созрел план. Он знал — остаётся только предоставить жене внести завершающие штрихи — а она у него, как признавали все, кто её знал, была блестящим стратегом — и положиться на Аллаха.
Он порылся в кармане, достал ключ и открыл дверь. В доме стояла тишина — дети уже спали. Айна в своем любимом платье небесно-голубого цвета сидела за компьютером. Он намеренно открыл замок как можно тише, и она не слышала, как он вошел.
Остановившись в дверях, он с минуту молча любовался тем, как переливаются в мягком свете лампы её волосы. Вглядываясь в давно знакомые черты её казавшегося сейчас бледным лица, он в который уже раз признался себе, что каждый день влюбляется в неё снова и снова. Много воды утекло с тех пор, как он увидел её впервые. Они были женаты уже без малого четыре года, она родила ему близнецов — Умара и Али. Но для него она по-прежнему оставалась самой красивой и вообще самой-самой. Хотя он, подобно большинству мужчин, никогда не говорил ей об этом. Может, потому что верил — она и сама это прекрасно знает, и слова тут ни к чему. Он и сам не мог объяснить толком, за что любил её, но любовь эта жила в нём давно и была очень глубокой. Наверное, как думалось ему порой, он любил её просто за то, что это была его Айна. И он знал наверняка, что она такая в этом мире одна и того, что он нашёл и полюбил в ней, он никогда не найдет ни в ком другом. Как-то с самого начала понял он, что она — для него, и когда он читал истихару перед тем, как посвататься к ней, сердце его было спокойно…
Он подошел и чмокнул её в щеку.
— Салям, хабибати …
Она улыбнулась.
— Ва алейкум ас-салям ва рахматуЛлахи ва баракятух … Как день прошёл?
— Слушай внимательно, — деловито начал он. — Работа есть… Нужно соединить вновь одну распавшуюся семью.
— Работу мы любим, — с энтузиазмом отозвалась Айна.
— Я тебе сейчас в двух словах всё расскажу, а ты потом иди истихару читать, и я тоже — чтобы нам знать, стоит ли нам за это дело браться… А потом чай делай, и будем обсуждать план действий.
Айна выключила компьютер и пошла в спальню за платком, а Мухаммад отправился в ванную делать омовение.
На составление плана ушло полтора часа. Отложив бумажку с ручкой, Мухаммад сказал ей, протягивая руку к последнему куску пирога:
— На завтра освобождаю тебя от всех домашних обязанностей. Сидишь целый день за компьютером, ищешь сестер из Питера и пытаешься выйти на бывшую жену Хасана. А как найдешь её, наводишь справки — самое главное, замужем она или нет. Ясно?
— Так точно, — с улыбкой отозвалась Айна, вставая, чтобы убрать со стола и помыть посуду.
После утреннего намаза она написала своей старой питерской подруге Хадидже, с которой она познакомилась на одном из исламских интернет-форумов.
«Ассаляму алейкум, сестра! Как дела? Надеюсь, что у тебя все благополучно, и делаю дуа , чтобы Всевышний Аллах хранил тебя от всяких бед… Мне очень нужна твоя помощь. Нужно найти в Питере сестру одну, русскую мусульманку. Приняла Ислам около шести лет назад, сама из Москвы, Анна зовут, хотя сейчас, наверное, она уже имя на мусульманское изменила. Пять лет назад была замужем за чеченцем по имени Хасан и развелась. Поступила в Университет на востоковедение… Если сможешь помочь, буду тебе очень благодарна, а у Аллах тебя ждет достойная награда, инша-Аллах… Ухиббуки фиЛлях … Айна».
Ответ пришел через час.
«Ассаляму алейкум, сестра! Я, кажется, эту сестру знаю. Её теперь Марьям зовут. Под твоё описание полностью подходит. Только про замужество её мало кто знает. Она в подробности никого не посвящает. Я тоже так, от сестер знаю… Замечательная сестра. Активистка. Она в форумах участвует. Вот пишу, где и под какими именами. А там сама смотри. Если ещё что нужно, пиши… Всегда тебя помню. Да поможет тебе Аллах».
Мухаммад вернулся с работы в пять.
— Салям, птенчик…Ну что, как дело продвигается?
— Альхамдули-Ллях. Вышла я на неё. Зовут её теперь Марьям, закончила она востоковедческий — вот только две недели назад диплом защитила. Подрабатывает, переводами занимается. Деятельная, маша-Аллах. Её в Питере многие знают, и на форумах сообщения от неё очень толковые — знания чувствуются… Хорошая сестра, в общем. Завтра попробую ещё что-нибудь раскопать о ней и установить связь.
— Молодец, отлично работаешь, — сказал Мухаммад. — Продолжай в том же духе…
— Инша-Аллах, — отозвалась Айна.
— У тебя лекция завтра. Ты не забыла?
— Да нет. Я написала уже между делом. Осталось аяты с хадисами упорядочить.
— Ладно, давай… «Трудитесь, и увидит Аллах дела ваши…» и готовься мне следующую страницу из «Семейства Имрана» сдавать после ужина.
* * *
— Готово, — сказала Айна. — Связь налажена. Отличная сестра, маша-Аллах. Дай Аллах ей крепкого имана и полезных знаний… Я очень рада, что с ней познакомилась. У нас много общего… Альхамдули-Ллях.
— Хорошо, — кивнул Мухаммад. — А теперь звони Салману и говори, что перед поступлением в университет ему предоставляется бесценная возможность посетить бывшую столицу России, город Петра Великого, основанный им, если память мне не изменяет, в 1703 году… Отправляю вас на десять дней, дорога за мой счет, естественно. Знакомишься с ней лично и привозишь её сюда хотя бы на три-четыре недели.
— А детей куда?
— К Ахмаду. У него своих двое, и если им ещё двоих подкинуть на недельку, они и не заметят. Пока я на работе буду, они там посидят, а когда возвращаться буду, буду их забирать домой.
Айна улыбнулась.
— И не жалко тебе такую сумму тратить на наше путешествие?
— Это же на пути Аллаха, а на пути Аллаха мне ничего не жалко. «Расходуйте из того, чем Мы вас наделили, до того, как вас постигнет смерть и вы скажете: “Господи! Предоставь мне недолгую отсрочку, и я буду раздавать милостыню и стану одним из праведных”…» К тому же Хасан — мой брат по вере, а Пророк (да благословит его Аллах и приветствует) сказал: «Не уверует никто из вас до тех пор, пока не станет желать брату своему того же, чего желает самому себе». И я желаю, чтобы у него тоже была хорошая жена…
Айна улыбнулась. В её голубых глазах запрыгали весёлые искорки.
— Спасибо за комплимент…
— Не за что… Он неумышленный был, — ответил Мухаммад, еле сдерживая улыбку.
— Субхан-Аллах ! — засмеялась Айна. — И за что мы вас любим…
— Наверное, за то же, за что мы любим вас, — отозвался Мухаммад. — «И устроили Мы между вами любовь и милосердие». Ладно, я спать пораньше лягу. Разбуди меня на кыям , за час до фаджра …
* * *
Мухаммад посмотрел на помятого и явно не выспавшегося Салмана, который стоял у двери, одетый в джинсы и синюю футболку. На его худом плече болталась небольшая спортивная сумка. Айна стояла рядом с ним.
— Береги её, как зеницу ока, — наказал ему Мухаммад.
Тот кивнул.
— Инша-Аллах… Может, ты мне всё-таки объяснишь, зачем я туда еду?
Айна невольно улыбнулась, услышав прозвучавшую в голосе брата безнадёжность — он хорошо знал характер Мухаммада и уже не надеялся, что ему что-нибудь объяснят.
— Мир посмотреть. Всевышний Аллах сказал: «Постранствуйте же по земле и посмотрите…» и вообще, женщине без сопровождения путешествовать не разрешается, а у меня отпуск только через месяц. И я избрал тебя на эту ответственную роль…
— Очень лестно, — отозвался Салман, вздохнув, причём в голосе его не слышалось особой радости по поводу оказанной ему чести. — Спасибо за доверие.
Айна знала, что его так и подмывает сказать: «Как будто на эту роль можно было выбрать кого-то другого! Ведь на Украине у неё есть только один родственник…» Однако он промолчал из уважения к Мухаммаду. К тому же у него вообще был очень покладистый характер, что Айна в нём всегда любила.
— Ладно, бисмиЛлях … Астауди’уЛлаха динакума ва аманатакума ва хаватима ‘амаликума… ЗаввадакумаЛлаху-т-таква ва гафара занбакума ва яссара лякума-ль-хайра хайсу ма кунтума … Айна, ты дуа помнишь, которое в путешествии читают?
— Помню.
— У меня с собой «Крепость мусульманина», если что… — деловито вставил Салман.
— Я никогда в тебе не сомневался, — улыбнулся Мухаммад, протягивая ему руку.
* * *
— Салям алейкум. Как день прошел?
В трубке раздался бодрый голос Айны.
— Ва алейкум ас-салям… Альхамдули-Ллях. Были в Эрмитаже. Очень интересно… Хотя на меня там все смотрели, по-моему, больше, чем на экспонаты… а экскурсовод о мусульманской культуре рассказывала и, скосившись на меня, сказала, что мы все должны сказать мусульманам спасибо за то, что они научили Европу мыться.
Услышав его смех вперемежку с кашлем, она заботливо спросила:
— Что с тобой, хабиби ?
— Да нет, ничего, — ответил Мухаммад, откашливаясь. — Просто бараниной подавился…
— Наверное, «БисмиЛлях» забыл сказать перед едой, — предположила Айна. — Ну вот, а когда мы с Салманом намаз читали прямо там, в углу, смотрительница на нас только посмотрела и ничего не сказала. Решила, наверное, что перед ней очередная группа чокнутых туристов… Нелегкая у нее работа, маша-Аллах…
— А Салман где?
— Спит. Как всегда. Только в гостиницу пришли, намаз прочитали, тут же завалился на кровать, не раздеваясь, и спит без задних ног… Сказал, чтобы на кыям его разбудила…
— Ладно, держи меня в курсе дела. И дай мне звонок в четыре, чтобы я намаз не проспал, а то у меня телефон барахлит что-то, боюсь, будильник не сработает… И делай за нас всех дуа.
— Инша-Аллах… Пусть Аллах пошлет тебе хорошие сны. Инша-Аллах, увидишь во сне Пророка (да благословит его Аллах и приветствует)…
* * *
— Айна, салям… Как там у вас?
— Ва алейкум ас-салям… Всё по плану. Она призналась, что замужем была, но тему дальше развивать не стала… Ходили в мечеть, с сестрами познакомилась. В общем, пользы много, альхамдули-Ллях…
— Альхамдули-Ллях… А что это за сказка, которую дети требуют? Про льва…
— Тебе её разве в детстве мать не рассказывала? — удивилась Айна.
— Ох… — вздохнул Мухаммад. — Сколько тебе лет, а сколько мне… Может и рассказывала, дай ей Аллах здоровья, только я уже ничего не помню… Было там что-то про Честь…
— А, ну эту я тоже помню. Сейчас расскажу… Когда-то дружили Вода, Ветер, Огонь и Честь. Они всегда были вместе, но как-то пришлось им разойтись, чтобы каждый мог заняться своими делами. При расставании стали они рассуждать, как им потом вновь найти друг друга. Вода сказала, что её можно найти там, где растет камыш. Ветер сказал, что он всегда находится там, где трепещут листья. Огонь сказал, что его можно найти по идущему вверх дыму. Лишь одна Честь стояла молча. Они спросили, почему она не называет своих признаков. Она сказала: «Вы можете и расходиться, и вновь сходиться, а мне это не позволено. Тот, кто однажды расстался со мною, расстался навсегда и уже со мной никогда не встретится». Вот такая история…
— Вспоминаю вроде… А ещё про соседа там что-то было… Напомни-ка мне, профессор Айна.
— Это «Сосед дороже денег»?
— Наверное…
— А у тебя деньги на телефоне не кончатся? Мне вовсе не хочется тебя разорять…
— Ничего страшного. Я же тоже патриот, в конце концов. И ради своей культуры могу потратить несколько лишних гривен…
— Раз так, слушай… За неким мужчиной числился срочный долг. Делать было нечего, и он решил продать свой дом. По ингушскому обычаю — по Шариату, кстати, тоже, — если человек продает дом или землю, он должен их прежде всего предложить своему соседу и спросить, купит ли он их. Когда мужчина так и поступил, сосед спросил его: «Почему ты продаешь свой дом?» Тот ответил: «За мною срочный долг, потому и продаю». Он спросил: «За сколько продаешь?» Мужчина ответил, что цена дома довольно высокая, но своему хорошему соседу он его уступит только за цену долга. «А каков твой долг и кому ты задолжал?» — спросил сосед. Мужчина ответил на эти вопросы. Сосед сказал: «Хорошо, завтра приходи ко мне». Когда на следующий день мужчина явился, сосед сказал ему: «Я вчера же пошел и уплатил твой долг. Теперь ты от него свободен. Никуда не уходи и живи в своем доме». Мужчина воскликнул: «Зачем же ты это сделал? Ты понес большой убыток!» Сосед сказал в ответ: «Я не считаю это убытком. Для меня был бы большой убыток, если бы меня покинул такой хороший сосед, как ты»… Вот. Рассказываю как помню…
— Хорошая история… Поучительная… Ладно, что с детьми-то делать? Их без этой сказки в постель не загнать.
— Попробуй им Коран почитать, страничку-другую, — посоветовала Айна.
— Пробовал… Говорят, что я не так читаю, как мама, — вздохнул Мухаммад.
— Ну, поищи там, на компьютере мультик какой-нибудь исламский и ставь им на ночь.
— Попробую, — сказал Мухаммад. — Передавай салям Салману.
Айна взглянула на сидевшего на полу возле кровати брата, который поглощал конфеты с чаем, улыбнулась и сказала:
— Салман, тебе салям от Мухаммада…
Салман уселся поудобнее, скрестив по-турецки ноги, и сказал, разворачивая очередную конфету:
— Ва алейкум ас-салям… Скажи ему, что я люблю его как брата в исламе и надеюсь, что я буду вашим соседом в Раю… Амин.
* * *
— Салям алейкум, Мухаммад. Как вы там?
— Никогда больше не буду покупать детям арбуз в твое отсутствие… — мрачно ответил он.
Она засмеялась.
— Просто не давай им его на ночь, вот и всё…
— Так точно, амир , — отозвался Мухаммад.
— Грязное бельё в корзину скидывай. Я приеду, постираю…
— Ладно. Как там наше дело?
— Альхамдули-Ллях… Она согласилась на Украину поехать на месяц. Сказала, на больше не может — хочет на работу устраиваться здесь, в Питере…
— Значит, придётся работать быстро, — заключил Мухаммад.
— Инша-Аллах, — отозвалась Айна. — Наше дело — прилагать усилия и полагаться на Аллаха. Ведь «то, что постигло тебя, не могло обойти тебя стороной, а что обошло тебя стороной, не могло тебя постигнуть» …
— Верно… «Господи, на Тебя уповаем мы, тебе приносим покаяние, и к тебе наше возвращение…»
* * *
— Салям алейкум… Я так по вам скучаю… Как вы там?
— Я уже не могу смотреть на яйца и макароны… — вздохнул Мухаммад.
— Не переживай, завтра тебя Бислан в гости пригласит, инша-Аллах. Они часто по вторникам приглашают, у него же выходной… Хеда отлично готовит.
— Он в Азербайджан уехал три дня назад…
— Что ж, «предопределение Аллаха, и Он сделал, как пожелал»… Инша-Аллах, мы с Салманом уже послезавтра будем дома и привезем вам чего-нибудь вкусненького…
— «Обрати свой лик к правой вере до того, как придет Неотвратимый день от Аллаха. В тот день они будут поделены на две группы. Кто не уверовал, его неверие обратится против него самого. А те, которые совершали праведные деяния, будут готовить для себя места в Раю» … Делай дуа, чтобы Аллах помог нам совершить ещё одно доброе дело. Может, именно оно заставит в Судный День чашу наших добрых дел перевесить…
— Амин, — отозвалась Айна.
* * *
Айна остановилась у двери, сбросила с плеча увесистую сумку, достала ключ и вставила его в замок.
— Альхамдули-Ллях! — тут же услышала она радостный возглас. — Свершилось!
Мухаммад раскрыл ей объятья. Вид у него был неподдельно счастливый.
— Джанечка ! Какое счастье, что ты вернулась! За эти десять дней я понял, как тяжело быть женщиной и особенно матерью двоих детей…
Айна, с трудом сдерживая смех, метнула притворно грозный взгляд на стоящих рядом с отцом близнецов, и те захихикали и убежали в свою комнату.
— Знаешь, — продолжил тем временем Мухаммад. — Я только сейчас понял, чего стоило моей матери — дай ей Аллах здоровья и всех возможных благ — вырастить такую свору — шестерых сыновей… Мы ещё в детстве не сахар были, скажу тебе…
Айна насмеялась.
— Да, об этом я от твоей матери уже слышала…
— Первое, что я сделаю, когда мы соберемся домой, — расскажу ей о том, как я её люблю и уважаю и как я ей благодарен за этот её героический поступок…
Он наклонился к самому её уху и прошептал:
— Я думал, Айна, я свихнусь…
Она улыбнулась и, бросив на него лукавый взгляд, сказала:
— Наверное, мне нужно почаще уезжать…
— Нет! — воскликнул Мухаммад, закрывая ей рот ладонью. — Не говори такие ужасы. Это твоё первое и последнее путешествие без детей, инша-Аллах.
Она покачала головой, по-прежнему улыбаясь.
— Ты же сам хотел десять детей. Ты что же, передумал за какую-то неделю с небольшим?
— Да нет, не передумал. Я не против десяти детей, совсем не против. Но при условии, что я возьму с тебя подписку о невыезде вплоть до достижения ими восемнадцатилетнего возраста.
Айна вздохнула и посмотрела ему в глаза.
— Всё-таки я очень правильно сделала, что вышла за тебя замуж… От скуки я теперь точно не умру.
— Ни за кого другого ты выйти и не могла. Всё ведь предопределено Аллахом ещё до нашего рождения. Подняты перья и высохли страницы, — с ученым видом изрек он, важно подняв указательный палец.
— Да, ты прав, — кивнула она, посерьёзнев. — Альхамдули-Ллях…
— И вообще… Ты в меня влюблена была ещё в школе, в шестом классе…
— Это кто тебе сообщил о таких подробностях? — спросила она, опустив взгляд и с трудом сдерживая улыбку. — Тот, кто утверждает что-то, обязан привести далиль .
— У меня есть далиль. Подожди, сейчас принесу… — он скрылся в спальне и спустя мгновение вернулся оттуда с пожелтевшей от времени бумажкой, на которой было нарисовано алое сердечко, внутри которого красивым, хотя и детским ещё, почерком было выведено: «Мухаммад+Айна», а внизу подписано: «Инша Аллах».
— Откуда это у тебя? — испытующе глядя на него, спросила Айна.
— Выпало из твоей доисторической записной книжки года эдак полтора назад. Вот тогда-то мне и открылась эта тайна… Здесь дата стоит. Я высчитал — тебе тогда двенадцать было. В шестом классе, значит…
Айна сначала зарделась, а потом, с невинным видом посмотрев в потолок, сказала:
— Ну, мало ли на свете Мухаммадов… Не один же ты был в нашем ауле…
Он вызывающе посмотрел на неё и сказал:
— Ну, давай, Айна, поклянись Аллахом, что это был другой Мухаммад.
Она вздохнула.
— Ага… А потом держать пост три дня или кормить десяток бедняков в качестве искупления ложной клятвы.
Он победно улыбнулся.
— Вот я тебя и раскусил…
— Ладно… — засмеялась она. — Сдаюсь… Любила я тебя. И дуа делала, чтобы нас Аллах соединил… Особенно в рамадан… Только ты на меня внимания никогда не обращал. Ходил всегда гордый и неприступный…
— Откуда ты знаешь? — возразил Мухаммад. — Может, я тебя тоже любил втайне. Просто никому в этом не признавался…
— Ну, конечно… Так любил, что, когда мы в Осетию на три года переехали, ты обо мне ни разу и не вспомнил…
— Может, я только о тебе и думал… и дуа каждый день делал, чтобы Аллах тебя уберег от всякого зла в твоей Осетии… Просто, — он откашлялся. — Просто я… морально готовился к женитьбе!.. Вот.
— Долго же ты готовился… Асхаб в двадцать лет женился, Ибрагим, Иса и Ислам — в двадцать один, Мурад — в двадцать два, а Аслан вообще в девятнадцать. Только ты до двадцати пяти досидел. А потом поглядел по сторонам, понял, что кроме тебя, в общем-то, никого и не осталось, и решил, что пора жениться…
Мухаммад не смог сдержать улыбки.
— Ну, даже если и так… Я ведь всё равно всегда знал, что именно на тебе женюсь.
Он помолчал, потом добавил:
— Ни о ком другом мне и подумать не удавалось. Потому что мама мне только о тебе твердила: «Айна — это сокровище… Не вздумай её упустить!»
Айна засмеялась, потом сказала:
— Ладно, не будем спорить… Ты готов сдавать мне 23-й джуз ?
— Готов, как ни странно. А ты готова мне сдавать последние десять страниц суры «Ан-Ниса»?
— Нет, — вздохнула Айна. — Только восемь.
Он кивнул.
— Ладно… Вот закончим с этим делом, инша-Аллах, и я тебе какое-нибудь наказание придумаю… Ты мне только напомни.
— Инша-Аллах…
— Ладно, докладывай остановку.
— Все идет по плану, альхамдули-Ллях, — сказала Айна, вынимая булавку из своего горячо любимого небесно-голубого платка и снимая его. — Отвезла я её к Алсу, как договаривались. Никто ни о чём не знает. Все считают, что она просто приехала ко мне погостить. В том числе и она сама…
— Отлично, — заключил Мухаммад. — А теперь давай показывай, что ты там нам привезла из далекого Питера… Да, вот ещё что… На вечер у нас чепалгаш и курица по-ингушски. Возражения не принимаются…
Айна улыбнулась.
— Так точно, хабиби…
Она прошла на кухню. Мухаммад, тихонько барабаня пальцами по столу, лихорадочно соображал, что он ответит на вопрос, который она ему непременно задаст через несколько секунд…
Он услышал, как она присвистнула.
— Ого… Ля иляха илляЛлах … Что вы здесь делали в мое отсутствие?
— Ждали твоего возвращения, дорогая, — приторным голосом проговорил Мухаммад. — Добро пожаловать домой…
— Субхан-Аллах… Я и не знала, что в этом доме столько посуды… — В её голосе прозвучало столь искреннее удивление, что Мухаммад прыснул со смеху.
* * *
Дети с криками гонялись друг за другом, снося все на своем пути. Айна сидела за компьютером с совершенно невозмутимым видом и, казалось, вообще ничего не замечала. Поняв, что его последняя попытка сосредоточиться провалилась, Мухаммад отложил книгу и вздохнул.
— Слушай, как ты можешь что-то делать в такой обстановке? — спросил он, внимательно глядя на Айну.
Та пожала плечами и, не отрывая взгляда от экрана, ответила:
— Привыкла, наверное… Не помню, чтобы в нашем доме когда-нибудь было тихо — может, только когда отец спал… Я, помнится, и уроки в такой обстановке делала… Салман бил Турпала подушкой, он плакал, Хава их разнимала…
Мухаммад потянулся и сказал, покачав головой:
— Не представляю себя на месте твоего отца… Две жены, живущие по соседству, в одном доме — четверо детей, в другом — девять… И тишина воцаряется только тогда, когда вся семья читает намаз, выстроившись в два ряда за твоей спиной… Тебя я, в общем-то, могу понять — нянчить такую ораву… Ещё и не к такому привыкнешь.
— Ну, у нас-то дома еще ничего было. Нас ведь четверо всего, и разница между нами — два-три года. А вот тете Хеде туго приходилось… Она ведь их всех почти подряд родила — девять детей за двенадцать лет… Мама наша всё за неё переживала. Я как со школы приду, она меня тут же посылает к ним. Говорит: «У нас-то и нянчить сильно некого, а ей там каково… Она, верно, опять всю ночь не спала». И я к ним шла. Тетя Хеда меня расцелует, посидит со мной минут десять, а потом спать пойдет. А я одного покачаю, второго потаскаю на руках, третьего покормлю, четвёртого переодену, пятому уроки сделать помогу… и так до вечера. Если папа в ту ночь у нас был, я у тети Хеды ночевать оставалась — завалюсь у них на полу на матрас прямо во всей одежде… А после утреннего намаза домой бегу, уроки делать и матери с завтраком помогать…
Мухаммад вздохнул.
— Как ты умудрилась школу с золотой медалью закончить…
— Один Аллах знает, чего мне это стоило… — улыбнулась Айна. — Самое интересное было, когда тетя Хеда рожала. В первые дни после родов мы с матерью у неё по очереди дежурили. Еду готовили, за детьми смотрели, в доме убирались, чтобы она отдыхала. Мать к ней пойдет, а я дома за старшую, потом она домой, а я туда…
— Здорово, наверное, за старшую, — улыбнулся Мухаммад. — Всех гонять можно — и никто тебе слова не скажет…
Айна вздохнула.
— Спроси Салмана или Турпала, когда я кого-нибудь гоняла… Я их всех любила слишком.
Мухаммад знал, что это правда. У Айны и впрямь был такой характер — она даже голос повысить не умела. Самая старшая в семье, для своих братьев и сестер она была любящей сестрой и заботливой матерью в одном лице. Даже не очень-то разговорчивый Салман как-то признался ему в минуту откровенности, что у него самая снисходительная сестра в мире…
— Часто бывало — мне всех детей оставят, а отец с мамой и тетей Хедой пойдут к кому-нибудь в гости… Но, знаешь, все это никогда сложным не казалось. Всегда понимание было, что ради Аллаха делаешь, что тебе за это награда будет в мире вечном… Хотя испытания, конечно, были, и немало…
— Зато и семья у вас какая дружная — не разлей вода. Дай Аллах каждому таких братьев и сестер, как у тебя.
— В этом ты прав… Хвала Всевышнему, что Он наши сердца так связал… в этом нашей заслуги нет, это все — Его милость…
Она улыбнулась.
— Особенно весело было, когда у нас Турпал родился, а у тети Хеды — Лиана, с разницей в одиннадцать дней. Отец куда ни придет, всюду плач детский. Приходилось их двоих брать и вниз к башням спускаться, и там сидеть, чтобы мать с тетей Хедой отдохнули. Я домой вернусь, а они уже суп съели, и мне две ложки на дне оставили. Я его хлебом вымакаю… Ля иляха илляЛлях… — Айна тихо засмеялась. — Помню, я как-то школу пропустила из-за них три дня подряд. Прихожу, только рот раскрыла, чтобы начать оправдываться, а учительница наша говорит: «Не говори ничего. С тобой все и так понятно. Тебе простительно, у тебя случай особый»…
Мухаммад усмехнулся.
— Да я помню, как ты выглядела, когда я тебя сватать пришел. Руки как спички, худое лицо, а на нём — огромные голубые глаза… Я когда тебя увидел вблизи, едва не передумал. У меня еще тогда мысль возникла: «В чем только у неё душа держится?» у тебя же платье широкое было, я и не видел, что у тебя под ним кожа да кости…
— Какая была бы польза от моего хиджаба, если б ты без труда видел всё, что под ним? У нас в семье о джинсах с водолазками даже речь никогда не заходила. Сколько себя помню, все мы в этих платьях ходили — и в школу, и за водой, и в магазин, и к соседке. И до сих пор вот ходим. У нас это никогда и не обсуждалось… Шариат есть Шариат.
— Да, — вздохнул Мухаммад. — Отец ваш золотой человек был, да помилует его Аллах. Он мне рассказывал, как он вас Корану учил…
Айна улыбнулась.
— Помню, помню… Всех в круг посадит, и каждый свою дневную норму сдает — не меньше пяти аятов. А по пятницам полтора-два часа сидим, все повторяем. Один начинает суру, отец его останавливает и тот, кто рядом сидит, тут же продолжить должен, и так пока всех не проверит… Я так девять джузов выучила. Причем каждый следил за тем, чтобы младший выучил свою норму: я за Хавой следила, она с Салмана спрашивала… а у тети Хеды Али смотрел за Мусой, Муса — за Умаром — и так далее…
— А ты как бы без надзора… Вольная птица… Ведь над тобой старших не было.
— Надо мной сам отец старшим был. И он сам за мной следил и меня всегда первой спрашивал… Он, маша-Аллах, в этих делах строгий был… И горе тебе, если ты эти пять аятов не выучишь…
— Признайся, часто тебе попадало? — с улыбкой спросил Мухаммад.
— Мне как раз реже всех. Мне отец обычно спускал. Говорил: «Тебе, Айна, поблажка, потому что ты самая старшая и на тебе почти вся работа по дому лежит».
Мухаммад улыбнулся.
— Тебя отец очень любил. Когда о тебе говорил, у него голос теплел сразу…
— Он всех нас любил, и я никогда не чувствовала, что он кого-то больше любит. Все всегда между нами поровну делил — и подарки, и внимание. Никогда никого не выделял… Он Аллаха боялся очень. Часто говорил: «Если я вас ущемлю в чем-то или несправедливо поступлю с вами, в Судный День несдобровать мне, головой отвечу… На милость Аллаха вся надежда»…
— Маша-Аллах… — вздохнул Мухаммад.
Он помолчал, потом сказал:
— Ладно, действуем по плану. Смотри, не опаздывай. Чтобы секунда в секунду вышли…
— Инша-Аллах, — отозвалась Айна. — Пойду детей к Фатиме отведу.
— Хорошо… Я тогда в мечеть пораньше пойду, чтобы суру «Кахф» прочитать успеть.
— А ты что, ещё не брался за нее? — спросила Айна, выключая компьютер.
— Не все же такие гениальные, как ты. Это ты можешь стоять у плиты и одной рукой мешать суп, а в другой держать Коран и при этом умудряться сосредоточиться… Я тебя знаю — у тебя ракета рядом с домом упадет, ты все равно с места не сдвинешься, пока последний аят не дочитаешь.
Айна пожала плечами.
— Так ведь если ракета, то все равно уже… Тогда уж лучше дочитать, чтобы закончить свою жизнь совершением благого дела… «Знавшему Коран будет сказано в Судный День: “Читай аяты, как читал ты их в земной жизни, и возвышайся…
— … и твое место будет там, где ты прочтешь последний аят”», — закончил за нее Мухаммад. — Ладно. Точно в условленное время, ни минутой раньше, ни минутой позже…
— Инша-Аллах.
… Айна сидела в мечети рядом с Марьям. Только что закончился намаз.
— Маша-Аллах, у вас тут всё… Мечеть очень красивая, и хутба … И сестры. Меня Алсу так приняла, будто я ей родная… И вообще, здесь обстановка совсем другая, не то что у нас. Я сюда приехала — словно душой ожила. А там времени вздохнуть не было — дипломная, проблемы разные… Коран в руки взять и то не получалось… И за платок каждый день биться приходится… Субхан-Аллах… У вас, мне кажется, с хиджабом посвободнее как-то… Ну ничего, на всё воля Аллаха.
Марьям вздохнула.
Айна бросила взгляд на часы и сказала себе: «Пора!»
Она улыбнулась.
— Сестра, я от души надеюсь, что тебе здесь понравится. Инша-Аллах, ты здесь, с нами, время с пользой проведешь. Ладно, пойдем потихоньку… Я тебя сегодня ещё с одной сестрой познакомлю, инша-Аллах. Фатима зовут, татарка… Отличная сестра, маша-Аллах.
Они встали и не спеша вышли из мечети.
Мухаммад стоял в стороне, разговаривая с Хасаном. Он специально встал спиной к мечети — так, чтобы Хасан оказался напротив него и мог видеть всех выходящих.
Айна сказала:
— Пойдем вон той дорогой срежем…
Они свернули.
— Айна, прости меня за любопытство… Я вот все думаю: как ты, ингушка, горянка, на Украине-то оказалась? — спросила Марьям.
— Аллах привёл… — Айна улыбнулась и вздохнула. — Вот уж, поистине, не знает человек, что с ним случится завтра, не знает человек, в какой земле умрет… Муж у меня здесь работает.
— По дому, наверное, скучаешь… — улыбнулась Марьям.
Ей очень шла эта улыбка — она сразу оживляла её казавшиеся отчего-то грустными светло-карие глаза. Большой платок кофейного цвета обнимал её хрупкие, как у ребенка, плечи. Он очень хорошо сочетался с почти такого же цвета платьем прямого покроя, явно сшитым на заказ. Эта невысокого роста девушка с большими задумчивыми глазами на бледном лице с первого взгляда вызывала симпатию. Она как-то сразу располагала к себе… Недаром она понравилась Хасану с первой встречи.
— Бывает, — отозвалась Айна. — Но если Аллах меня сюда поместил, значит, здесь моё место…
Потупив взор, они быстро прошли мимо Мухаммада и Хасана. Мухаммад, хотя он и стоял спиной к дороге и не мог видеть Айну, прислушавшись, без труда узнал её тихий голос.
— Просторна земля Аллаха, и везде можно найти место, чтобы совершить земной поклон Господу Миров и воздать Ему хвалу… Альхамдули-Ллях…
Хасан изменился в лице так резко, что не заметить это было просто невозможно. Мухаммад едва сдержал улыбку и заставил себя продолжить начатую фразу как ни в чём не бывало. Когда девушки прошли, он изобразил удивление и спросил озабоченным голосом:
— Что?.. Брат, у тебя такой вид, словно тебя по голове ударили или за моей спиной ты увидел привидение…
Хасан выдавил из себя улыбку и, всеми силами стараясь изобразить безразличие, сказал:
— Да нет… Просто девушка какая-то новая, по-моему… Взгляд на неё случайно упал…
Он чуть слышно добавил:
— Астагфиру-Ллах…
Мухаммад повернул голову.
— Эта? С моей женой которая? Это знакомая её, из Питера приехала погостить на месяц… Русская вроде… Дай Аллах, чтобы с каждым годом всё больше людей принимали ислам… Ислам везде развивается. Жена много сестёр знает из Москвы и из Питера.
— Понятно… — кивнул Хасан.
Мухаммад без труда понял, что парню явно не по себе.
— Ладно, пойдем к Рустаму… Они там, наверное, только нас и ждут.
Как раз в это время у него в кармане зазвонил телефон.
— Вот видишь, наверняка нас вызывают… Все голодные сидят из-за нас.
Прежде чем поднести к уху телефон, он услышал, как Хасан, отвернувшись, чуть слышно пробормотал:
— Субхан-Аллах… Вот мир тесен…
Мухаммаду стоило немалого труда сохранить серьёзный вид…
* * *
— Марьям, ты Коран так красиво читаешь, маша-Аллах, — сказала Фатима. — Поделись секретом. Аллах ведь сказал: «И помогайте друг другу в благочестии и богобоязненности…» Я тоже так хочу. А то я всё стараюсь, стараюсь, в мне все равно все говорят, что у меня как-то по-турецки получается.
Марьям улыбнулась, закрывая Коран.
— Я там, в Питере, таджвид изучала, а потом кассеты постоянно слушала — старалась повторять за шейхом-чтецом… и как-то со временем пришло. Альхамдули-Ллях…
— Ладно, Фатима, мы пойдем, а то муж мой, наверное, заждался уже… ДжазакиЛляху хайран за все, — сказала Айна, вставая и протягивая руки детям.
— Ва иййаки … Ты нам лекцию послезавтра читать будешь? Про хиджаб? Мне Алсу сказала.
— Инша-Аллах, — отозвалась Айна. — Делайте за нас дуа.
— У меня диски твои лежат… и книга. Я не закончила ещё. В понедельник отдам, инша-Аллах… Или тогда уже в среду.
— Держи у себя, сколько нужно, — сказала Айна. — «Приобретение знаний — обязанность каждого мусульманина».
Они попрощались и вышли.
Мухаммад уже стоял на улице, разговаривая с Хасаном. Айна сделала вид, что не заметила, как вспыхнули щеки Марьям, когда она, думая о чём-то своем, подняла глаза, и взгляд её наткнулся на стоящего недалеко Хасана.
— Ладно, брат, — сказал Мухаммад. — Пойду у жены ключ возьму, и детей тоже… а то я свой посеял где-то, а она, наверное, сестру эту провожать пойдет.
— Хорошо, я пойду тогда, — отозвался Хасан. — Увидимся… Салям алейкум.
Он повернулся и быстро пошел прочь. Айна отдала Мухаммаду ключ и вернулась к стоящей в стороне Марьям. Взглянув на её лицо, она спросила:
— Что-то случилось? У тебя вид какой-то странный…
— Н-нет… Ничего… — тихо ответила Марьям. — Просто брат этот мне одного человека напомнил, которого я знала когда-то… Давно…
Она вздохнула и прикрыла глаза.
— Чеченец он, Хасан зовут, — сказала Айна. — Старый друг мужа моего. Они как братья с ним. Он для ислама очень много делает, маша-Аллах… От него уже ислам четыре человека приняли… Отличный брат, маша-Аллах… Побольше бы нам таких, как он.
— Амин… — тихо отозвалась Марьям.
— Я тебя до дома провожу. Заодно Алсу книгу отдам — я ей в понедельник ещё пообещала… Кстати, в следующую пятницу пикник у нас. На природу поедем, инша-Аллах.
— Так у вас тут и так кругом природа… — улыбнулась Марьям.
— Туда, где народу поменьше, — пояснила Айна. — А завтра я тебя в гости жду, инша-Аллах. Зайду за тобой в пол-одиннадцатого, инша-Аллах…
— Инша-Аллах. ДжазакиЛляху хайран, Айна, — отозвалась Марьям.
— Ва иййаки, сестра… Если что нужно, говори сразу, не стесняйся. Мы же сёстры в исламе…
Они остановились у дома Алсу. Айна пожала протянутую Марьям руку, поцеловала её в щеку, вручила ей книгу для Алсу, и они попрощались…
— Ну как? — поинтересовался Мухаммад. — Хасан её точно узнал и, по-моему, до сих пор в шоке.
— Она тоже… — сказала Айна. — Утром она его не видела, только потом, у дома Рустама… У неё все на лице написано было. Но я уверена: она и не подозревает, что мы в курсе того, что они были женаты, и ей даже в голову не пришло, что всё это не просто так.
— Хасан тоже вряд ли заподозрит что-то… — отозвался Мухаммад. — Но нам всё равно нужно действовать продуманно. Если этот наш заговор выйдет наружу, дело наверняка провалится… а Аллах знает обо всём лучше.
— Инша-Аллах, все будет хорошо… — улыбнулась Айна.
— А, кстати… Салман позвонил час назад. Придет на чай к восьми… Как почувствовал, что у нас сегодня много вкусного. У него на это дело чутьё необыкновенное просто, маша-Аллах.
Айна улыбнулась.
— Он всегда был сладкоежкой…
— И ты всегда жертвовала ему свою долю за обедом и ужином… — предположил Мухаммад. — Просто так, ради Аллаха…
Она улыбнулась и, опустив голову, тихо сказала:
— Аллах знает обо всём лучше.
Мухаммад знал, что попал в точку. У Айны был такой характер, что для своих братьев и сестер она готова была в лепешку разбиться. У неё это было врождённое — стремление сделать так, чтобы всем вокруг было хорошо…
* * *
— Заходи… — сказала Айна, пропуская ее вперёд. — Ты намаз ад-духа читала?
— Нет ещё… — отозвалась Марьям.
— Тогда читай пока, а я пойду детям мультик поставлю.
Когда Айна вернулась, Марьям спросила, прислушиваясь к мужским голосам за стенкой, читающим Коран:
— У тебя муж дома? Надеюсь, я не помешала…
— Да нет… Они каждую субботу собираются у нас на час-полтора — молодёжь Корану обучают. Мой муж и Хасан. Бывает, до двадцати человек народа набивается… Комната потом какими только мисками не благоухает…
Айна, украдкой взглянув на Марьям, догадалась, что та без труда выделила из голосов, звучащих за стенкой, низкий и хрипловатый голос Хасана…
— Ладно, пойдем на кухню. Я готовить буду, а ты мне расскажешь про твой востоковедческий. Мне очень интересно, чему там учат.
— Инша-Аллах… — кивнула Марьям, следуя за ней на кухню. — А кто ещё будет?
— Сестра одна с мужем. Тоже ингушка. Асет зовут. Ещё года не прошло с тех пор, как они поженились. Хорошая сестра. Очень её люблю за иман и искренность… Маша-Аллах.
Вошедшая Асет — высокая и хрупкая девушка с карими глазами, явно беременная, в сером платье и таком же платке — обняла Айну, а потом пожала руку Марьям и села на стул рядом с ней.
Пока Айна готовила, они с Асет слушали рассказ Марьям о питерских сестрах.
— Маша-Аллах… — покачала головой Асет. — Широка страна моя родная… Куда ни повернись, везде мы есть, по всему миру имя Аллаха поминается… Альхамдули-Ллях…
— Альхамдули-Ллях… — отозвалась Марьям. — А теперь вы мне про Ингушетию что-нибудь расскажите…
— Да, кстати, — повернулась к Асет Айна. — Как там родина наша поживает?
— Отлично поживает, маша-Аллах, — отозвалась Асет с нескрываемым патриотизмом. — Цветёт, как всегда… Передает вам огромный салям от своих древних башен и ущелий…
— Маша-Аллах… — улыбнулась Айна. — Ты и там побывала? Всё-то ты успеваешь…
— А как же? — отозвалась Асет. — Всё облазила… Даже такие места, в которых не ступала нога человека…
Айна усмехнулась.
— Что, в Ингушетии остались ещё места, где не ступала нога ингуша? — с сомнением спросила она. — Я всегда думала, что мы дотошные и везде залезем…
Марьям засмеялась.
— Какое это счастье — иметь сестёр разных национальностей… Столько нового узнаешь… А много в Ингушетии башен?
— Да завались… Эгикал — башни, Баркин — башни… Лялах — опять башни… Таргим…
— А ты сама откуда родом? — поинтересовалась Марьям.
— Есть такое селение у нас, Пуй называется. Вот оттуда я и есть… Красота там такая — дух захватывает… Речка — мы там плескались в детстве…
Асет помолчала.
— Ладно, про красоты Ингушетии — это ты у Айны спрашивай. У неё компьютер забит собственноручно сделанными фотографиями… Про что тебе ещё рассказать? — спросила Асет. — Могу про обычаи наши рассказать… Про свадьбы… Кстати, Айна, ты на свадьбе в углу стояла?
Асет испытующе посмотрела на Айну.
Та засмеялась и ответила:
— Стояла, конечно. А кто там не стоял?
— И как, ничего?
— Да ничего, ноги у меня крепкие, альхамдули-Ллях… Меня когда в дом мужа привезли, мне мать его сказала: «Айночка, ты можешь сесть. Это же только адат . Мы можем и без него обойтись». А я ей говорю: «Да ничего, постою я. В углу этом матери наши стояли и бабушки, и прабабушки. Отчего бы и мне не постоять?» Да и вообще — интересно же всё в жизни попробовать. Свадьба, в конце концов, не каждый день бывает… Хотя это, конечно, просто адат.
— Ну не знаю… — вздохнула Асет. — У меня, помню, к вечеру ноги просто деревянные были… Я ещё никого не знала… Страшновато было. Это сейчас легче как-то — все свои. Все такие родные, будто я их всю жизнь знала. С сестрёнками мужа Коран вместе учим, в рамадан в мечеть ходили… а когда Праздник был, готовили на всю ораву — у него ведь семь братьев, и у всех семьи. А ещё дяди, тети, двоюродная родня…
Марьям вздохнула.
— Хорошо, наверное, когда семья большая… Шумно, весело.
— Ну, весело не всегда… — тут же отозвалась Асет. — А вот шумно неизбежно.
Айна улыбнулась.
— Асет всегда говорит правду, чего бы ей это ни стоило…
— А чего скрывать, если так оно и есть, — пожала плечами Асет. — Айна, а ты на свадьбе в чокхи была? Марьям, ты уж меня прости… Просто такой я, маша-Аллах, человек — пока все не выспрошу, не успокоюсь…
— Ага, — отозвалась Айна, мешая поварёшкой в большой кастрюле.
— Так ведь там пояс, всю талию видно сразу… И шапочка эта, которой аурат никак не закроешь…
— Очень просто, — ответила Айна. — Купила я себе отрез той самой ткани, из которой мне чокхи шили, и сделала из него большой такой платок — как покрывало. Обернула им всю верхнюю часть тела, аурат закрыла полностью, всё это булавками заколола и шапочку сверху напялила. Делов — всего ничего, десять минут не заняло. Зато все по Шариату, и идею все оценили. И по адату вроде, и по исламу…
— Хорошо придумано. А то на свадьбах это проблема, конечно…И муж доволен остался, наверное… — сказала Марьям.
— Так жениха-то на свадьбе нет. Он и знать не знает, во что ты там одета… С друзьями он. Спасибо, если через три дня появится — когда гости все разойдутся, и ты уже с ног валишься от усталости и давно забыла, как он выглядит…
Айна с Марьям засмеялись, глядя на непробиваемо серьезную Асет.
— Тебя послушаешь, можно подумать, что всё так плохо. Ужас прямо какой-то… — сказала Айна.
— Да нет, — отозвалась Асет, улыбнувшись. — На самом деле всё хорошо. Просто тяжело. Попадаешь в новый дом, к незнакомым людям, стоишь весь день, а потом еще три дня гости валом валят, стоишь у плиты с утра до вечера. Побежишь, намаз почитаешь быстренько, а потом опять к кастрюлям. Часам к одиннадцати все расползутся, а ты падаешь, куда придется, и спишь, как убитая. А с утра всё начинается снова…
— Какой и правда ужас… — засмеялась Марьям.
— Ты её не слушай, — улыбнулась Айна. — Она всё слишком мрачно расписывает. На самом деле всё намного лучше. Это же день твоей свадьбы, ты знакомишься со своей новой семьей, привыкаешь к новому дому… Это дни, которые никогда больше не повторятся… Может, и тяжело в чем-то, я с Асет согласна, но потом ты эти дни будешь вспоминать как самые счастливые в своей жизни и мечтать постоять в этом углу ещё разок, хотя бы с полчаса…
— Я искренне завидую её оптимизму и жизнерадостности, — сказала Асет Марьям, указав на стоящую у плиты Айну.
Айна пожала плечами.
— Это моё личное мнение, конечно… Но я считаю, что просто не нужно всё усложнять. Если адаты противоречат Шариату, нужно отказаться от них, а если нет, то чем они плохи? У нас раньше молодежь почти ничего об исламе не знала, а теперь в другую крайность кидаться стали — вообще все отрицать. Все обычаи отбросить, всю свою культуру забыть, даже то, что с исламом очень даже гармонирует и ни в чём Закону Аллаха не противоречит. Зачем это? Ничего хорошего не получается. Одни кричат: «Давайте все по адату!», а другие кричат в ответ: «Долой все адаты!» Но почему-то немного находится таких, которые говорят: «А давайте оставим те адаты, которые не противоречат исламу, и откажемся от остальных, и тем самым сохраним самобытность народа и при этом поступим так, как велит нам Всевышний, не преступая Его запреты и исполняя Его веления».
— Айна у нас патриотка… — улыбнулась Асет.
Айна тоже улыбнулась.
— Да, сестрёнка. Именно так… Я люблю свою родину, люблю свой народ, его историю, культуру и традиции. Что же тут плохого? И разве от этого я перестаю быть мусульманкой? Пророк (да благословит его Аллах и приветствует) тоже любил свою родину — Мекку — и любил свой народ. И принеся людям величайшее благо — ислам, — он не стёр безжалостно все обычаи своего народа, ибо не для этого послал его Аллах к людям, а лишь запретил те из них, которые противоречили исламу. Можно сказать, что он пришел на поле, где были хорошие посевы, а вперемежку с ними росли сорняки. И он выкорчевал сорняки и оставил добрые посевы, чтобы они крепли и несли пользу и благо в мир…
— Если Айна откроет рот, спорить бесполезно… — покачала головой Асет. — Ты права, конечно…
Айна улыбнулась.
— Да и свадьба… У нас у людей такое представление сложилось, что, если свадьба традиционная, это хорошо и весело, а если по Шариату, то это мрачно и скучно. Значит, нужно это представление менять… Нужно показать всем, что может быть свадьба без нарушений Шариата, но при этом очень даже красивая, радостная и интересная. Просто убрать из традиционной свадьбы все, что исламу противоречит, стараться Сунну соблюдать. Если к этому подойти с умом, можно людей всех возрастов порадовать и всем угодить, и при этом людей к исламу приблизить. Одну такую свадьбу сделать, другую… а там постепенно люди привыкнут и поймут, что ислам — это благо, с какой стороны к нему ни подойди, и что ничего в нем плохого нет, что это религия жизни, религия света, «золотой середины», религия, в которой человек, если только он поймет её сущность, чувствует себя как рыба в воде…
— Айна, вот бы тебя домой отправить… Там, ваЛлахи , очень таких, как ты, не хватает. С исламским мышлением, умением разъяснять и даром убеждения. Я иногда там бьюсь, бьюсь, а мне всё кажется, что меня не понимают и не слушают, и я руки опускаю… Хотя не нужно бы, наверное…
— Просто нужно искренне любить тех, кого ты призываешь к исламу или соблюдению его норм, а не злиться на них за то, что у них очень мало знаний и они не могут сразу преодолеть все предрассудки, избавиться от ошибочных убеждений и начать всё соблюдать…Посмотри на жизнь нашего Пророка (да благословит его Аллах и приветствует) — двадцать три года призыва. Какая выдержка нужна, какое уникальное терпение, чтобы в течение двадцати трёх лет день за днём выводить к свету людей, погрязших в язычестве и идолопоклонстве, людей, которые стремятся причинить тебе боль, которые ранят тебя своими словами, которые смеются над тобой и стараются уязвить, которые возводят на твоем пути препятствие за препятствием, упорно отказываются принять Истину и высокомерно отворачиваются от нее… А ведь в нашем Пророке (да благословит его Аллах и приветствует) для нас всех — благой пример. Благонравие, кротость и терпение проповедника открывает для его призыва человеческие сердца. Верно говорят — ломать легко, а строить трудно. Легко сказать: «Вы живете неправильно!», но не так-то легко суметь преподнести людям ислам так, чтобы они оценили его по достоинству, и приняли, и стали жить по нему… Мы все должны быть живым примером того, как ислам изменяет к лучшему человеческую душу и вносит в неё свет. Мы должны своим поведением, своим нравом, своими действиями являть людям ислам, чтобы, глядя на нас, они говорили: «Да, ислам — это действительно великая религия, и мы хотим жить в её лоне!»
— Дай Аллах нам всем крепкий иман и терпение в призыве… — сказала Марьям, вздохнув.
— Амин… — отозвалась Асет.
— Ладно… — сказала Айна. — Всё готово у меня. Сначала мужчинам положу, с вашего позволения, а то они всегда самые голодные.
— «Кормите людей, распространяйте приветствие, молитесь по ночам, когда спят люди, и войдете в Рай благополучно», — изрекла Асет, подняв руку с вытянутым указательным пальцем так, что на ее тонком, как спичка запястье, показался серебряный браслет-цепочка.
— Пусть Аллах сделает нас из числа людей, которые войдут в Рай благополучно… Амин, — сказала Айна.


продолжение в комментариях

@темы: Благие деяния, Рассказы

---

КАРТИНКИ ИЗ ЖИЗНИ СПОДВИЖНИКОВ ПРОРОКА МУХАММАДА (с.а.с.)

[Askramandora]

ВАХШИ ИБН ХАРБ

"Он убивал лучших людей после Мухаммада...
Но он также убил и худших людей".
(Из высказываний историков )

Кто же этот человек, который нанёс кровавую рану в сердце посланника Аллаха, убив его дядю Хамзу Ибн Абдель Мутталиба в битве при Ухуде?

Кто же он, кто впоследствии излечил сердца мусульман, убив лжепророка Мусайлиму в день аль-Йамамы?

Этим человеком был Вахши Ибн Харб аль-Хабаши, получивший прозвище Абу Дасама.

Его история драматична, кровава и печальна. Приготовься же, о читатель, выслушать её так, как он сам рассказывает драму своей жизни.

Итак, слово самому Вахши:
"В детстве я был рабом одного из вождей курайшитов по имени Джубайр Ибн Мутым.

В битве при Бадре его дядя Туайма пал от руки Хамзы Ибн Абдель Мутталиба. Мой хозяин крайне тяжело переживал эту утрату, а затем поклялся своими божествами ал-Лат и аль-Уззой отомстить за смерть дяди, покончив с его убийцей, чего бы это ни стоило.

После этого он стал выжидать удобного случая, чтобы убить Хамзу".

* * *

Вахши Ибн Харб далее рассказывал: "Вскоре после этого курайшиты решили выступить в поход к Ухуду, чтобы покончить с Мухаммадом Ибн Абдуллой и отомстить за своё поражение при Бадре.

Курайшиты собрали свои собственные войска, а также привлекли силы союзников, тщательно всё подготовили и назначили Абу Суфйана Ибн Харба командующим армии.

Абу Суфйан счёл необходимым включить в состав выступающих в поход войск отряд знатных курайшиток, которые потеряли в битве при Бадре своих отцов, сыновей, братьев или кого-нибудь из родственников.

Задача этих женщин состояла в том, чтобы вдохновлять войска в бою и не допускать бегства мужчин.

Женское подразделение возглавляла жена Абу Суфйана Хинд Бинт Утаба, отец, дядя и брат которой были убиты в битве при Бадре...

Перед самым выступлением армии в поход Джубайр Ибн Мутым обратился ко мне и спросил:
- Не хотелось бы тебе, о Абу Дасама, избавиться от рабства?
- А кто это может сделать? - спросил я.
- Я могу это сделать, - сказал Джубайр.
- Каким образом? - спросил я.

Он ответил:
"Если ты убьёшь Хамзу Ибн Абдель Мутталиба, дядю Мухаммада, отомстив тем самым за смерть моего дяди Туаймы Ибн Ади, убитого им, то ты свободен.
- А кто даст мне гарантию того, что это действительно так? - спросил я.
- Да кто угодно! Могу засвидетельствовать это перед всеми публично, - ответил он.
- Я готов, и я сделаю это, - заявил я".

Далее Вахши продолжал: "Я был эфиопом по происхождению и был обучен искусному метанию ножей без промаха.

Взяв свой кинжал, я отправился в поход со всей армией. Я находился в арьергарде рядом с женщинами и страстно стремился в бой...

Всякий раз, когда я проходил мимо жены Абу Суфйана Хинд, или же она, пройдя мимо меня, замечала сияющий на солнце кинжал в моей руке, то восклицала:
- О Абу Дасама! Избавь наши сердца от неукротимой ярости к Мухаммаду и его двоюродному брату...

Когда мы достигли Ухуда, и две армии сошлись в яростном бою, я бросился искать Хамзу Ибн Абдель Мутталиба, которого я знал раньше. Однако Хамза не собирался ни от кого скрываться, поскольку на его голове было укреплено страусиное перо, чтобы его видели его соратники. Этот обычай был принят у храбрых и отважных воинов среди арабов.

Очень скоро я заметил Хамзу, который, подобно могучему верблюду пепельной масти, отважно сражался в самой гуще схватки. Он буквально разрубал своим мечом солдат противника на части, и никто не мог устоять или противостоять этому чудовищному напору. Когда я готовился напасть на него и поджидал, прячась за деревом или камнем, пока Хамза приблизится ко мне, я увидел, как к нему подскакал курайшитский воин по имени Сибаа Ибн Абдель Узза с криком:
- Выходи на поединок, о Хамза! Выходи на поединок со мной.

Хамза принял вызов и крикнул:
"Давай, подходи ко мне, о сын язычницы! Давай ко мне!"

Хамза бросился на него и первым нанёс удар мечом. Сибаа замертво рухнул на землю перед Хамзой, обливаясь кровью...

В этот момент я занял удобную позицию по отношению к Хамзе и начал взмахивать кинжалом, ожидая выгодного момента. Наконец я метнул свой кинжал, который попал Хамзе в нижнюю часть живота и вышел между ног.

Он тяжело сделал пару шагов в направлении меня, а затем рухнул на землю. Кинжал наполовину торчал в его теле. Убедившись, что он мёртв, я подошёл к нему и выдернул кинжал. Затем я вернулся в палатку и уселся там. Больше мне никто не был нужен, так как я убил Хамзу ради своего освобождения..."

* * *

Далее Вашхи продолжал:
"Сражение постепенно усиливалось и, хотя шло с переменным успехом, кольцо в окружении вокруг Мухаммада становилось всё теснее, а убитых всё больше.

В это время группа женщин под предводительством Хинд Бинт Утабы подошла к убитым мусульманам, и они начали творить над нами всяческие надругательства. Сама Хинд и другие вспарывали им животы, выкалывали глаза, вырезали носы и отсекали уши. Затем Хинд сделала из носов и ушей ожерелье и серьги, повесив их на себя. Свои же серьги и ожерелье она бросила мне со словами:
- Это тебе, о Абу Дасама... Возьми их себе и сохрани, так как это ценные вещи.

Когда битва при Ухуде завершилась, я вместе с армией вернулся в Мекку. Джубайр Ибн Мутым выполнил данное мне обещание и сбросил с меня ярмо рабства. Я стал свободным человеком..."

* * *

Вахши далее рассказывал:
"Однако призыв Мухаммада и его религия крепли день ото дня. С каждым днём мусульман становилось всё больше. По мере того, как религия Мухаммада становилась всё более популярной среди людей, я впадал всё в большую тоску, и в моей душе рос страх, постепенно захватив её целиком.

В таком состоянии я и продолжал пребывать, пока в Мекку не вступил Мухаммад во главе огромной освободительной армии.

В такой ситуации мне пришлось бежать в Таиф, чтобы найти там убежище.

Однако в скором времени и население Таифа начало склоняться к Исламу. Они выбрали делегацию, которая должна была встретиться с Мухаммадом и объявить ему о их переходе в исламскую веру. Тут уже всё начало валиться у меня из рук, и размеры земли для меня очень сузились, несмотря на её обширность, а многие дороги оказались для меня закрытыми. Я сказал себе: "Отправлюсь-ка я в аш-Шам, Йемен или ещё в какую-нибудь страну".

И вот, когда я пребывал в таком крайнем смятении, надо мною смилостивился один мудрый человек, сказав мне:
- Горе тебе, о Вахши! Клянусь Аллахом, но Мухаммад никого не убивает из тех, кто принял его религию и произнёс свидетельство Божественной Истины: "Нет божества кроме Аллаха, и Мухаммад - посланник Аллаха".

Едва услышав от него эти слова, я тут же собрался и направил свои стопы к Йасрибу, стремясь встретиться с Мухаммадом. Прибыв туда, я начал расспрашивать людей о нём, пока не узнал, что он находится в мечети. Тихо и осторожно подойдя к нему, я остановился над его головой, так он стоял коленопреклоненным, и сказал:
- Свидетельствую, что нет божества, кроме Аллаха, и Мухаммад - Его раб и посланник Его.

Услышав дважды формулу шахады, Пророк поднял на меня свой взор, и, узнав меня, воскликнул:
"О Вахши, это ты? "
- Да, о посланник Аллаха, - ответил я.
- Садись и расскажи мне, как ты убил Хамзу, - повелел Пророк.

Сев рядом с ним, я всё ему рассказал. Когда я закончил своё повествование, Пророк, отвернувшись от меня, сказал:
- Горе тебе, о Вахши! Прочь с глаз моих, чтобы я тебя больше не видел с этого дня...

С того самого дня я всячески старался не попадаться на глаза Пророку. Если на собрании, например, люди садились перед ним, то я выбирал место сзади него.

Всё так и продолжалось до тех пор, пока посланник Аллаха не отправился к своему Владыке".

* * *

Далее Вахши продолжал: "Несмотря на то что я знал, что принятие Ислама списывает все грехи, совершённые ранее, я продолжал ощущать великую тяжесть содеянного мною и огромный ущерб, нанесённый этим Исламу и всем мусульманам. Я очень стремился воспользоваться подходящей возможностью, чтобы искупить совершённое преступление".

* * *

Далее Вашхи рассказывал: "Когда посланник Аллаха скончался, халифатство перешло к его сподвижнику Абу Бакру. В это же время племя бану Ханифа под предводительством лжепророка Мусайлимы отказалось от Ислама и впало в ересь. Халиф посланника Аллаха снарядил армию для войны с Мусайлимой, чтобы возвратить его племя бану Ханифа в лоно религии Аллаха.

Тут я сказал себе: "Клянусь Аллахом, о Вахши, это твой шанс, и ты должен его использовать. Ни в коем случае не упускай его из рук".

Я выступил в поход вместе с войсками мусульман, взяв свой кинжал, которым я убил главного мусульманского мученика Хамзу Ибн Абдель Мутталиба. Кроме того, я поклялся самому себе, что либо убью Мусайлиму, либо паду смертью героя.

Когда мусульмане атаковали Мусайлиму и его армию в Акраба, он вместе со своими приверженцами пытался найти убежище на участке, огороженном стеной [хадика - араб. "сад", "парк"; это место впоследствии стали называть "садом смерти" - Ред.], и завязалась яростная схватка с врагами Аллаха, я начал искать самого Мусайлиму. Я увидел его стоящим с мечом в руке, в то время как один из ансаров, подобно мне, наблюдал за ним. Очевидно, обоим нам хотелось убить его...

Заняв выгодную позицию, я покачал кинжалом и, приноровившись, метнул его. Было видно, что он попал в цель...

В тот же самый момент, когда я метнул в Мусайлиму свой кинжал, человек из ансаров подскочил к нему и нанёс удар мечом...

Одному Господу известно, кто из нас двоих убил его. Если это сделал я, то значит, что я убил лучшего человека после Мухаммада... и худшего из людей также..."

@темы: Сподвижники Пророка (с.а.с.)

---

не модно нынче...

[Sertap]

Ученые прогнозируют вымирание религии

Данные переписи населения в девяти странах указывают на постепенное исчезновение верующих людей

Share55

Share

2

Фото: Libby

Американское физическое общество провело исследование, результаты которого показали стремительное уменьшение числа верующих в западных странах и полное их исчезновение в будущем. Ученые использовали данные, полученные во время переписи населения в Австралии, Австрии, Ирландии, Канаде, Нидерландах, Новой Зеландии, Финляндии, Чехии и Швейцарии. Статистика показала стабильное увеличение доли респондентов, которые в анкете указывали, что не принадлежат ни к одной религии. На сегодняшний день в Нидерландах они составляют 40% населения, а самый высокий показатель — в Чехии, где доля атеистов составляет 60%.

К полученным данным исследователи применили метод, который ранее использовался при изучении вымирания редких языков. Тогда в основу исследования была положена теория общественной «конкуренции», согласно которой люди предпочитают вступать в группы с наибольшим количеством членов, а также если членство в этих группах придает человеку некий социальный статус. В языковой сфере эта теория позволила математически объяснить исчезновение вымирающих языков — владение редкими диалектами по сравнению с основными языками мира не является ни полезным, ни статусным. По мнению ученых, точно так же принадлежность к религиозной общине не дает в настоящее время никаких социальных преимуществ, а значит, религии обречены на вымирание.

Профессор социологии Оттавского университета Дайана Пэком, комментируя результаты исследования, заявила, что религиозные воззрения, возможно, распространены шире, чем о том свидетельствуют данные статистики. «Религия — это не только обряды, — отметила она. — Это стиль жизни, который не поддается учету математическими формулами».

 

Нужно также отметить, что исследование было ограничено данными только тех стран, где во время переписи задавался вопрос о религиозной принадлежности.

@темы: Новости

---

КАРТИНКИ ИЗ ЖИЗНИ СПОДВИЖНИКОВ ПРОРОКА МУХАММАДА (с.а.с.)

[Askramandora]

АБУ ТАЛХА АЛЬ-АНСАРИ

(Зайд Ибн Сахл) "Мы не знаем более ценного махра,
чем тот, который Абу Талха выделил Умм Сулайм.
Он одарил её на свадьбу своим переходом в Ислам".
(Мединские женщины)

Когда Зайд Ибн Сахл ан-Наджари, получивший прозвище Абу Талха, узнал, что ар-Румайса Бинт Милхан ан-Наджарийа стала вдовой после смерти её мужа, то буквально подпрыгнул от радости.

Да в этом и не было ничего удивительного, поскольку ар-Румайса, прозванная Умм Сулайм, была идеально целомудренна, умна, рассудительна и обладала другими совершенными качествами.

Абу Талха решил немедленно посвататься к ней, пока его не опередил какой-нибудь другой мужчина из тех, кому нравятся такие женщины.

Он был убеждён, что Умм Сулайм никогда не отдаст предпочтения никому другому из претендентов на её руку, кроме него самого.

Абу Талха был мужественным, знатным и весьма богатым человеком... Кроме того, он был искусным наездником и рыцарем племени бану ан-Наджар, а также одним из лучших лучников Йасриба.

* * *

Абу Талха направился к дому Умм Сулайм...

По пути он внезапно вспомнил, как, наслушавшись речей мекканского проповедника Мусаба Ибн Умайра, Умм Сулайм уверовала в Мухаммада и приняла его религию.

Однако тут же Абу Талха сказал сам себе: "Ну и что из того? Разве её умерший муж не исповедовал религию своих предков, выступая против Мухаммада и его призыва?"

* * *

Подойдя к дому Умм Сулайм, Абу Талха попросил разрешения войти, на что Умм Сулайм дала согласие.

Кроме неё в доме находился её сын Анас.

Когда Абу Талха сделал Умм Сулайм предложение, она ответила:
- Людей, подобных тебе, о Абу Талха, не отвергают, но я не выйду за тебя замуж, так как ты неверный...

Абу Талха решил, что Умм Сулайм пытается тем самым найти отговорки и отказать ему, так как предпочла ему другого, более богатого и более знатного жениха.

Он сказал ей:
- Клянусь Аллахом, вовсе не это мешает тебе стать моей женой, о Умм Сулайм. -Тогда что же мне мешает? - воскликнула Умм Сулайм.

Абу Талха сказал:
- Жёлтое и белое... Золото и серебро...
- Золото и серебро?!
- Да, - ответил Абу Талха.

Тогда Умм Сулайм сказала:
- Истинно, я свидетельствую тебе, о Абу Талха, а также свидетельствую Аллаху и Его посланнику, что если ты примешь Ислам, то я готова стать твоей женой без всякого золота и серебра. Твой переход в Ислам и будет моим махром.

* * *

Услышав слова Умм Сулайм, все помыслы Абу Талхи обратились к идолу, которого он сделал из ценного сорта дерева и стал поклоняться ему, как своему личному богу. Так поступали вожди его племени.

Однако Умм Сулайм решила ковать железо, пока оно горячо, поэтому тут же предложила:
- Разве ты не знаешь, о Абу Талха, что твоё божество, которому ты поклоняешься, не признавая Аллаха, выросло из земли?
- Да, знаю, - ответил Абу Талха.

Умм Сулайм воскликнула:
- И не стыдно тебе поклоняться корню дерева или пню, сделав из части его себе божество, когда другой человек использовал другую его часть в качестве дров, чтобы согреться или испечь лепёшку? Если ты, о Абу Талха, примешь исламскую веру, то я соглашусь быть твоей женой. И никакого другого калыма мне не нужно, кроме твоего Ислама.
- А кто примет меня в Ислам? - спросил он.
- Я могу сделать это, - ответила Умм Сулайм.
- Каким образом? - Скажи слово истины, засвидетельствуй, что нет божества, кроме Аллаха, и что Мухаммад - посланник Аллаха. Затем отправляйся к себе домой, разбей и выбрось своего идола.

С выражением смешанных чувств на лице Абу Талха произнёс:
- Свидетельствую, что нет божества, кроме Аллаха, и свидетельствую, что Мухаммад - посланник Аллаха.

Затем Абу Талха взял себе в жёны Умм Сулайм...

Мусульмане говорили по этому поводу:
- Мы никогда не слышали о более ценном махре, чем тот, который получила Умм Сулайм... Она сделала Ислам своим калымом...

* * *

Начиная с этого дня, Абу Талха встал под знамя Ислама, отдавая все свои незаурядные силы его служению.

Он был одним из тех семидесяти, кто присягнул на верность посланнику Аллаха в Акабе, где с ним также была его жена Умм Сулайм.

Он стал одним из двенадцати старших мусульман Йасриба, назначенных посланником Аллаха в ту же ночь.

После этого Абу Талха участвовал во всех военных походах посланника Аллаха, проявив подлинный героизм и храбрость.

Однако лучшие дни, проведённые им вместе с посланником Аллаха - это битва при Ухуде.

Предлагаем вашему вниманию рассказ об этих событиях.

* * *

Искренняя и пылкая любовь к посланнику Аллаха проникла в глубину сердца Абу Талхи и вместе с кровью растеклась по всем жилам.

Он никак не мог вдоволь насмотреться на Пророка и наслушаться его чистых и возвышенных речей.

Преклоняя колена перед ним, Абу Талха говорил ему:
"Моя душа будет выкупом для твоей души, а моё лицо будет защитой для твоего лица".

В битве при Ухуде мусульмане отступили от посланника Аллаха, и его со всех сторон атаковали язычники, выбили ему зуб, рассекли кожу на лбу, повредили губу, и кровь залила лицо Пророка...

Паникёры распустили даже слух, что Мухаммад убит. Это известие ещё больше потрясло мусульман, и они начали в беспорядке отступать перед врагами Аллаха.

В этот напряжённый момент рядом с посланником Аллаха осталась горстка людей во главе с Абу Талхой.

* * *

Подобно несокрушимой скале перед посланником Аллаха встал Абу Талха, и Пророк прикрылся им, как щитом.

Абу Талха подтянул тетиву своего безотказного лука и приготовил разящие без промаха стрелы.

После этого, защищая посланника Аллаха, он начал одного за другим уничтожать язычников. Пророк, следя за полётом стрел, постоянно высовывался из-за Абу Талхи, который, опасаясь за его жизнь, уговаривал его не делать этого, взывая:
- Ты для меня отец и мать. Заклинаю тебя не показываться, а не то они поразят тебя. Истинно, я защищаю тебя своей грудью и телом. Да буду я твоим выкупом!

Когда мимо посланника Аллаха пробегал один из отступающих мусульман с колчаном стрел, Пророк позвал его и попросил:
- Рассыпь свои стрелы перед Абу Талхой, а не убегай с ними.

Абу Талха продолжал защищать посланника Аллаха, пока не сломал три лука и не убил столько язычников, сколько было угодно Аллаху. Затем битва закончилась, и Аллах даровал Своему пророку спасение и защиту.

* * *

Подобно тому, как Абу Талха не щадил собственной жизни в самых тяжёлых боях во имя Аллаха, точно так же он бескорыстно и щедро жертвовал свои средства.

Он был владельцем, например, самого крупного в Медине сада с пальмами и виноградником, где были чистейшая вода и вкуснейшие плоды.

Как-то раз Абу Талха молился среди тенистой зелени своего сада, и его внимание привлекла красивая певчая птичка зелёного цвета с красным клювом и красивыми лапками. С приятным щебетанием птичка порхала среди деревьев и её вид привёл Абу Талху в восхищение. Наблюдая за ней, он замечтался...

Внезапно придя в себя, Абу Талха обнаружил, что он не помнит, сколько же он молился?

Два раката... Три... Он никак не мог вспомнить...

Закончив Намаз, Абу Талха немедленно отправился к посланнику Аллаха и пожаловался ему на свою душу, которую прекрасный сад, тенистые деревья и певчая птичка отвлекли от Намаза.

Затем он сказал Пророку:
- Будь же свидетелем, о посланник Аллаха, что я отдаю этот сад в качестве моего пожертвования Всевышнему Аллаху... Распорядись же им, как это угодно Аллаху и Его посланнику.

Свою жизнь Абу Талха провёл в непрерывном посте и Джихаде и умер постящимся муджахидом...

Об Абу Талхе рассказывают, что после кончины посланника Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, он почти тридцать лет провёл в непрерывном посте, разговляясь только в праздники, когда пост запрещён. Он прожил долгую жизнь, став стариком преклонного возраста, но его старость не помешала ему продолжать Джихад во им Аллаха, вознося над Землёй Его Слово и укрепляя Его религию.

В эпоху правления халифа Усмана Ибн Аффана мусульмане приняли решение осуществить военно-морской поход. Абу Талха начал готовиться к выступлению в поход с армией мусульман, но его сыновья сказали ему:
- Да смилостивится Аллах над тобой, отец. Ты же глубокий старик. Ты участвовал в походах посланника Аллаха, Абу Бакра и Умара. Пришло время тебе отдыхать, а вместо тебя воевать будем мы.

Абу Талха ответил:
- Истинно Всевышний и Всемогущий Аллах говорит:
"Поднимайтесь на Джихад налегке и отягощённые". Это означает, что все обязаны участвовать в Джихаде, в том числе старики и молодёжь, и возрастные границы нам не определены.

Его решимость выступить в поход оставалась непреклонной...

* * *

Находясь на борту судна среди мусульманских воинов в открытом море, Абу Талха серьёзно заболел и скончался. Мусульмане начали искать какой-нибудь остров, чтобы похоронить его там. Это удалось им только через семь дней, и за всё это время находившийся среди них покойник абсолютно не изменился, как будто пребывая в глубоком сне.

На одном из морских островов, вдали от родной земли, своих близких и дома был похоронен Абу Талха...

Но что такое удалённость от людей по сравнению с близостью ко Всевышнему и Всемогущему Аллаху...

@темы: Сподвижники Пророка (с.а.с.)

---

еще один ролик о продуктивности

[Sertap]

@темы: Видеоролики, Нравственность мусульманина

---

нравственно-вспитательные мультфильмы

[Sertap]

6 видеороликов

@темы: Видеоролики, Нравственность мусульманина

---

КАРТИНКИ ИЗ ЖИЗНИ СПОДВИЖНИКОВ ПРОРОКА МУХАММАДА (с.а.с.)

[Askramandora]

УКБА ИБН АМИР АЛЬ-ДЖУХАНИ

После длительного периода страстного ожидания и нетерпения посланник Аллаха достиг наконец пригородов Йасриба...

И вот они, жители славной Медины, толпятся на улицах и высыпали на крыши домов, восклицая:
"Нет божества, кроме Аллаха"
и возвеличивая Аллаха, переполненные радостью по случаю встречи пророка Милосердного и Его правдивейшего сподвижника... И вот проходят маленькие девочки Медины с бубнами в руках, с сияющими от радости глазами, издающие восторженные возгласы и громко декламирующие:
Пришла к нам полноликая луна после долгой разлуки,
И мы должны возблагодарить Того,
кто призвал к Аллаху...
Это кортеж благородного посланника Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, с трудом пробирался через ряды восторженных людей, сердца которых истомились долгим ожиданием.

Его окружало море страстно трепещущих душ, источающих слёзы радости и излучающих улыбки счастья.

* * *

Однако Укба Ибн Амир аль-Джухани не видел вступления торжественной процессии посланника Аллаха и не радовался подобно всем встречающим его прибытию.

Дело в том, что ещё до этого события он со своими овцами ушёл в пустыню, чтобы пасти их там, поскольку они очень отощали и были на грани гибели. Эти овцы представляли собой единственное имущество, которым владел Укба Ибн Амир.

Однако радость, захлестнувшая Медину, тут же распространилась на ближайшие и отдалённые кочевья, охватив своим сиянием каждый клочок благословенной земли. Отголоски этой бурной радости не миновали и Укбу Ибн Амира аль-Джухани, который находился со своими овцами на отдалённом пустынном кочевье.

Передадим же здесь слово Укбе Ибн Амиру, чтобы он сам рассказал нам историю своей встречи с посланником Аллаха.

Укба рассказывал:
"Когда посланник Аллаха вступил в Медину, я пас своих овец в пустыне. Как только до меня дошла весть о его прибытии, я тут же бросил своих овец и немедленно отправился в путь, чтобы встретиться с Пророком. Увидев его, я спросил:
"Примешь ли ты у меня присягу, о посланник Аллаха?"
С свою очередь он спросил меня:
"А кто ты?"
Я ответил:
"Укба Ибн Амир аль-Джухани".
Пророк спросил:
"А какую присягу ты предпочитаешь: кочевых арабов или мухаджиров?"
Я ответил:
"Предпочитаю хиджрийскую присягу". Посланник Аллаха принял у меня присягу мухаджира, я переночевал у него, а затем отправился обратно к своим овцам".

Далее Укба рассказывал:
"Нас было двенадцать мусульман, которые находились вдали от Медины для выпаса своих овец на отдалённых пастбищах. Некоторые из нас сказали другим:
"Не будет для нас добра, если мы по очереди не будем посещать посланника Аллаха, чтобы он учил нас нашей религии и читал нам то, что послано ему с Небес через посредство Божественного откровения. Пусть один из нас каждый день отправляется в Йасриб, оставляя на нас своих овец, чтобы мы их пасли вместо него".

Тут я предложил:
"Отправляйтесь по одному к посланнику Аллаха, и пусть каждый убывающий оставляет мне своих овец". Дело в том, что я очень боялся оставлять кому-нибудь своих овец"

Далее Укба рассказывал:
"Каждый день утром один из моих товарищей отправлялся к посланнику Аллаха, оставляя мне своих овец, чтобы я пас их. Когда он возвращался, я внимательно выслушивал то, что он рассказывал из полученных знаний. Но как-то я задумался и сказал себе:
"Горе тебе! Неужели из-за этих полудохлых овец, которые никак не откармливаются, ты упускаешь сам для себя возможность быть рядом с посланником Аллаха и непосредственно внимать ему без всякого посредника?" После этого я бросил своих овец и отправился в Медину, чтобы находиться в мечети рядом с посланником Аллаха".

* * *

Когда Укба Ибн Амир аль-Джухани предпринял этот решительный и отважный шаг, ему и в голову не приходило, что через десять лет он станет одним из крупнейших учёных-богословов из окружения посланника Аллаха, одним из известнейших чтецов Корана, выдающимся военачальником и крупным исламским руководителем.

Оставляя своих овец, он никак не мог себе представить, даже чисто фантастически, что он будет находиться в авангарде армии, покорявшей Дамаск - мать городов мира, и будет жить в доме в прекрасном зелёном районе Дамаска Бабтуме.

Направляясь к посланнику Аллаха, он никак не мог даже предположить, что станет одним из командующих, которые покорят Египет - зелёный изумруд нашего мира, что станет наместником этой страны, поселившись во дворце на склоне каирской горы ал-Мукаттам.

Тогда всё это было покрыто мраком неизвестности, и ведомо это было лишь только Аллаху.

* * *

Подобно тени, Укба Ибн Амир аль-Джухани неразлучно следовал за посланником Аллаха.

Куда бы тот ни направлялся, Укба держал повод его мула или шёл рядом с ним. Часто посланник Аллаха сажал его сзади себя, так что Укба даже получил прозвище "едущий сзади".

Иногда случалось даже так, что Пророк спешивался с мула, чтобы освободить место для Укбы, а сам следовал пешком.

Укба рассказывал:
"Как-то я держал на поводу мула посланника Аллаха, когда мы пробирались через заросший густой растительностью район Медины.
Он спросил меня:
"О Укба, не хотел бы ты сесть на мула?"
Я хотел отказаться, но, боясь обидеть посланника Аллаха, я ответил:
"Да, о пророк Аллаха".
Он тут же спешился, а я, подчиняясь его приказу, сел на мула. Пророк же последовал дальше пешком. После того, как я спешился, Пророк продолжил путь верхом.
Затем он спросил меня:
"О Укба, не хотел бы ты, чтобы я научил тебя двум сурам, которых ты никогда не слышал?"
Я ответил:
"Да, конечно, о посланник Аллаха".
Он прочитал мне:
"Скажи: "Я ищу прибежища у Владыки зари" и "Скажи: "Я ищу прибежища у Владыки рода человеческого". Затем во время сотворения Намаза Пророк произнёс эти аяты и сказал:
"Читай их всякий раз, отходя ко сну и пробуждаясь".

Укба сказал:
"С тех пор всю свою жизнь я неукоснительно соблюдаю это правило".

* * *

Круг интересов Укбы Ибн Амира аль-Джухани замыкался на двух областях: науке и Джихаде.

Он посвятил этому все свои духовные и физические силы, щедро расходуя их на этом благородном поприще.

В области науки он черпал знания из чистого и обильного источника в образе посланника Аллаха, пока не стал замечательным чтецом Корана, рассказчиком хадисов и учёным-богословом в области наследования и распоряжения наследством. Кроме того, он стал известным литератором, языковедом и поэтом.

Никто не мог превзойти его в искусстве чтения Корана. Когда спускалась ночь и мир успокаивался, Укба начинал читать из Книги Аллаха её ясные аяты. Его чтению всем сердцем внимали благородные сподвижники посланника Аллаха, их души покорялись, а глаза наполнялись слезами из-за душевного трепета пред Аллахом.

Как-то Укбу пригласил к себе Умар Ибн аль-Хаттаб и сказал ему:
"О Укба, прочти мне что-нибудь из Книги Аллаха".
Он ответил:
"Слушаюсь, о вождь правоверных!". Затем наизусть начал читать некоторые аяты из Священной Книги. Умар так разрыдался, что от слёз его борода стала мокрой.

Укба оставил переписанный собственноручно свиток Корана, который до недавнего времени находился в Египте в мечети, известной как мечеть Укбы Ибн Амира. В конце рукописи Корана начертано: "Написано Укбой Ибн Амиром аль-Джухани".

Эта рукопись Укбы была одним из старейших известных свитков Корана на всей нашей планете. Но, к сожалению, сейчас эта рукопись утеряна, как и многое другое из нашего богатейшего наследия, о котором мы так мало заботимся.

Что же касается Джихада, то здесь достаточно упомянуть, что Укба Ибн Амир аль-Джухани участвовал вместе с посланником Аллаха в битве при Ухуде, а также в последующих военных походах. Он был одним из тех отважных и бесстрашных героев-богатырей, которые показали чудеса храбрости и отваги при покорении Дамаска. За его доблесть Абу Убайда Ибн аль-Джаррах наградил Укбу Ибн Амира тем, что послал его к Умару Ибн аль-Хаттабу сообщить радостную весть о новой победе. Целых восемь дней и ночей, от пятницы и до пятницы, Укба непрерывно мчался в Медину, пока, наконец, не привез аль-Фаруку весть о величайшей победе.

Он был одним из командующих мусульманскими армиями, которые покорили Египет. Вождь правоверных Муавия Ибн Абу Суфйан наградил его назначением на пост наместника Египта, на котором он пробыл три года. Затем он был направлен руководителем похода для покорения острова Родос в Средиземном море. Пылкая страсть Укбы Ибн Амира аль-Джухани к Джихаду была так сильна, что он наизусть помнил все хадисы, посвящённые Джихаду и мастерски рассказывал их мусульманам. Он упорно совершенствовал своё искусство стрельбы из лука, и это было его любимым развлечением.

* * *

Находясь в Египте, Укба Ибн Амир аль-Джухани смертельно заболел. Собрав своих детей, он обратился к ним со своим последним наставлением:
"О дети мои, запомните хорошенько, что я завещаю вам три вещи: принимайте на веру хадис о посланнике Аллаха, только убедившись в его достоверности; никогда не берите в долг деньги, даже если будете ходить полуголыми; не пишите стихов, ибо это отвлекает сердце от Корана".
Когда Укба скончался, его похоронили на склоне горы аль-Мукаттам в Каире. После этого начали разбираться с его наследием и обнаружили, что он оставил более семидесяти луков, при каждом из которых был колчан со стрелами. Это всё он завещал в пользу мусульман во имя Аллаха.

Пред ликом Аллаха предстал известнейший чтец Корана, учёный и храбрый воин Укба Ибн Амир аль-Джухани. За его вклад в дело Ислама Аллах удостоил его высокой награды.

Насчет стихов склонна не согласиться. Кроме того, если он сам был поэтом, то почему завещал детям не писать стихи?

@темы: Сподвижники Пророка (с.а.с.)

---

Есть ли различие между «суннитским» и «шиитским» текстами Корана

[Askramandora]

Вопроc: Как вы можете говорить о достоверности текста Корана, когда даже у суннитов и шиитов разные тексты? Всем известно, что у шиитов на одну или даже две суры больше, значит, при составлении Корана в качестве единой книги имел место человеческий произвол - какое же это Слово Аллаха?

Ответ: Ряд критиков Ислама утверждают, что якобы шииты, помимо общепринятых 114 сур Корана, прибавляют к нему (или прибавляли в прошлом) еще одну «суру» под названием «Нурайн». На сайтах антиисламских миссионеров со ссылкой на сочинение какого-то совершенно не известного в мусульманском мире Mohammad Yousof al-Nagrami «А1 Shi'aa in the scale» утверждается, что «все шиитские ученые, за исключением четырех или трех, согласны в том, что Коран был извращен...»

остальной текст

В связи с этим необходимо привести некоторые подробности из истории этой «суры», т. к. у читателей может сложиться ошибочное представление, будто шииты не признают Коран, содержащий 114 сур, и добавляют к нему 115-ю, «шиитскую».
Первое упоминание о «суре Нурайн» встречается в книге «Даби-стан-и-Мазахиб» (предполагаемый автор - индийский ученый Мухсин Фани, ум. 1081/1670). Вот что пишет об этом ученый-востоковед Джозеф Злиаш: «Автор "Дабистан-и-Мазахиб" не отождествляет себя с шиитами. Он обсуждает 12 различных вероисповеданий, распространенных в его время в Индии, и посвящает лишь несколько страниц шиитам в главе "Высказывания о второй секте мусульман, известных как шииты". Вряд ли шиит так написал бы о себе».
Автор заявляет: «Некоторые из шиитов говорят, что праведный халиф Усман сжег копии Корана и исключил из него суры, которые повествовали о превосходстве праведного халифа Али над остальными. Одной из них является эта сура Нурайн».
«Дабистан-и-Мазахиб» был отредактирован и переведен на английский язык в 1843 г. Указывается дата смерти предполагаемого автора - Мухсина Фани - около 1670 г. Нигде не говорится, был ли он шиитским ученым. В силу вышесказанного, «Дабистан» не может рассматриваться как шиитский источник, как и его автор не может считаться шиитом-имамитом.
В той же самой книге Джозеф Элиаш приходит к выводу: «Коран, признаваемый суннитами и ниспосланный Пророку Мухаммаду (да благословит его Аллах и приветствует), также признается и шиитами-имамитами. Шииты-имамиты утверждают только, что в редакции Усмана нарушен хронологический порядок некоторых сур и аятов, а не их содержание (если не считать различия в чтениях Корана)».
Следует также отметить, что в 1912 г. в Банкайпуре (Индия) был обнаружен манускрипт Корана, который наряду с общепринятыми 114 сурами содержал еще две «суры» - «Нурайн» и «Вилайат». Перевод этих «сур» был опубликован Клэром Тисдаллом в журнале «Тhе Moslem World» в 1913 г. Утверждалось, что манускрипту, как минимум, 200-300 лет.
Относительно «сур» «Вилайат» и «Нурайн» Клэр Тисдалл пишет: «Читатель, владеющий арабским, однозначно придет к выводу, что все эти добавки <...> являются подделками. Стиль имитирован под Коран, но не всегда удачно. Имеются некоторые грамматические ошибки. <...> В некоторых местах смысл, содержащийся в контексте, относится к более позднему периоду, чем период, к которому принадлежит Коран. Большинство аятов являются отрывками из контекста Корана. Количество повторений указывает на стремление автора доказать желаемое любой ценой».
Говоря о происхождении этих «сур», Тисдалл пишет: «Мы также отмечаем, что некоторые люди или, возможно, даже один человек среди шиитов решил сфабриковать эти тексты. Несомненно, он считал, что цель оправдывает средства. Он решил "включить" эти подделки в Коран и заставить свою секту принять их. Но, несмотря на то что это явно соответствовало их интересам, шииты все же не приняли их и никогда не допускали включения ни одной из этих подделок в текст Корана».
Далее Тисдалл пишет: «Таким образом, манускрипт, который мы держим в руках, - единственный в своем роде, который наряду с достоверными сурами Корана содержит и эти добавки. Совершенно неправильно считать их общепринятыми даже среди шиитов. Попытка представить их суннитам и заставить их принять эти добавки, возможно, никогда даже и не предпринималась, так как вся безнадежность такой попытки, видимо, была понятна даже и человеку, подделавшему эти тексты».
Известный ученый-востоковед профессор фон Грюнебаум пишет: «Эти две "шиитские суры" являются очевидными подделками. ...Шииты сами никогда не могли согласиться с утверждениями о так называемых искажениях Священного текста их противниками (суннитами)».
Абсолютное большинство шиитских ученых всех времен считают Коран неискаженным Словом Аллаха (хвала Ему, Всевышнему), содержащим 114 сур и ни суры более. Именно такова акыда (вероучение) шиитов. Мнения отдельных лиц или еретических групп не могут быть приписаны большинству (Использована статья Эльчина Азимова «Сколько сур Корана признается шиитами»?"). Таким образом, нет никакого различия между суннитами и шиитами в признании единого, ниспосланно-го Пророку Мухаммаду (да благословит его Аллах и приветствует) текста достохвального Корана.

Айдын Али-заде

Также предлагаем вашему вниманию высказывания наиболее авторитетных шиитских имамов о сохранности Корана

Шейх Садук Мухаммад ибн Али ибн Бабвей аль Куми (умер в 381 г.х). В своей книге «Аль-И'тикад» (убеждение) пишет следующее: Мы убежденый в том, что тот Коран, который Аллах ниспослал своему Посланнику, это тот самый Коран, что есть у нас в книге, и тот, что распространен среди людей, и не более того. И количество его сур 114. И тот, кто припишет нам, что мы якобы говорим, что Коран больше этого, является лжецом (Аль-и'тикад, стр 93)

Шейх Муфид Мухаммад ибн Мухаммад ибн Ну'ман (умер в 423 г.х) писал: общее мнение ученых имамитского толка таково, что из священного Корана не было утрачено и удалено ни одного слова, аята, или суры, А то, что было убрано, это лишь то, что было в свитке Повилителя правоверных Али мир ему, что касалось пояснения и толкования смыслов Корана на основе его ниспослания, и это не было словами Аллаха, коими является Коран который тем самым представляет собой чудо (аваиль аль-макалят, стр 55)
Он же в другой своей книге писал: И если кто- либо скажет: Как же может быть тот Коран, что есть у нас, быть словами всевышнего Аллаха без добавлений и недостатков, в то время как вы приводите хадисы от Имамов (мир им), в которых сказано, что они читали: Вы были лучшими Имамами для людей и установили мы вас имамами посредствующими (примечание переводчика: в данном случае имеется в виду замена слова «умма» - община, на «аимма» - имамы, в двух аятах священного Корана) и так же читали: И спрашивают у тебя добычу, и это не соответствует тому, что мы находим в распространенном среди людей Коране? То в ответ будет сказано ему, что хадисы, в которых говорится о подобных вещах, единичны, и нет уверенности в их достоверности, поэтому они были нами оставлены в стороне. И мы не отходим от того, что написано в том Коране, что распространен среди людей (Аль-малаиль, ас-сарвия, стр 84)

Имам Аш-Шариф Аль-Муртаза Али ибн аль-Хусейн аль-Мусави, писал: Поистине знание о том, что Коран был достоверно передан до наших дней, это как знание о существовании различных госсударств или громких исторических событий, известных книг и записанных произведеннии арабских поэтов. И с благословением были приложены все усилия для точной его передачи и сохранения. Потому что Коран чудо Пророчества и источник знаний о божественных законах и реллигиозных предписаниях (Маджма аль-баян, т 1, стр 83). Также Ибн Хазм передает, что Шариф Муртаза отвергал каждого, кто считал, что священный Коран был изменен, что к нему было добавлено что то или удалено из него. И что он считал неверным каждого, кто скажет такое, и так же поступали двое его сподвижников - Абу Али Ат-Туси и Абу Аль-Касим Ар Рази

Шейх Ат-Табриси Абу аль-Фадль ибн аль-Хасан (умер в 548 г.х) в предисловии к своему Тафсиру «Маджма аль-баян»: Что же до речи о добавлении чего-либо к изначальному тексту священного Корана или удалении какой- либо его части, то это не касается тафсира, Что же касается добавления, то общее мнение в том, что это ложно, а что же касается удаления части текста священного Корана, то группа наших последователей и часть хашавитов передали хадисы, в которых говорится о том, что Коран был искажен и из него была удалена часть текста. Истинное же мнение нашего масхаба противоречит этому

Абу Мансур Аль-Хасан ибн Юсуф ибн Мутаххар аль-Халяби (умер в 726 г.х) писал: И когда нашего господина спросили о Священной книге, правда ли то, что наши сподвижники считают, что из нее была удалена часть, или что то добавлено? На что он ответил: Истина в том, что нет в Коране ни изменения самого текста, ни изменения порядка, и не было к нему ничего добавлено, и ничего не было удалено из него, и прибегаем к Аллаху от того, что бы кто-либо верил в это (Адживабат аль-масаиль аль-михнавия стр 121)

Шейх аль-Бахаи Мухаммад ибн аль-Хусейн аль-Хариси аль-Алими (умер в 1030 г.х) писал: Истина в том что Священный Коран сохранен от искажений, добавления в него чего-либо или удаления какой- либо его части, и об этом свидетельствуют слова Всевышнего: «и Мы его храним». Что же касается того, что стало распространенным среди людей, а именно, удаление имени Повелителя правоверных Али (мир ему), из некоторых мест, например, «О посланник, сообщи (людям) то, что ниспослано тебе (об Али)» и т.п, то это не принимается учеными (передает Аль-Баляги, в своей книге аля ар-рахман)

Шейх Джафар Кашиф Аль-Гита (умер в 1228 г.х) писал: Нет сомнения в том, что Коран сохранен Аллахом от удаления какой-либо его части, о чем свидетельствует прямое упоминание этого в самом Коране и единогласное мнение всех ученых во все времена, и не стоит обращать внимание на то малое количество обрывочных преданий, в которых говорится об этом. Очевидные факты не дают нам поступать в соответствии с ними, и естественно, что если бы была утрачена треть Корана или больше того, то об этом было бы очень много преданий, и немусульмане избрали бы это основным своим орудием против Ислама и мусульман. Да и как может такое быть при всех тех усилиях, что были приложены для сохранения каждого аята и каждой его буквы (Кашф аль-Гита, стр 229)

Шейх Мухаммад Хусейн Алю Кашиф Аль-Гита (умер в 1371 г.х) писал: Поистине та книга, что сейчас есть в наличии у мусульман, это именно та книга, которую ниспослал Аллах своему Посланнику Мухаммаду ﷺ. Чтобы показать свое чудо и для обучения людей предписаниям своей религии, и для различения дозволенного от запрещенного. И нет в ней ни лишнего, ни искаженного, ни недостающего, и на этом сошлись все ученые, и тот же кто отклонился, будь он из этого(прим перевод автора, имеются в виду шиитские ученые) или из любого другого направления в исламе, и тот кто считает, что в Коране есть недостающее или искаженное, тот ошибается, на это отвечает сам Коран: Поистине Мы ниспослали напоминание и Мы его сохраняем (Сура Аль-Хиджр, аят 9), и все предания с нашей или их стороны, в которых прямо говорится о его искажении, слабые и являются исключительными. Предание единичны и следовать им не стоит ни в знаниях ни в делах (Асль аш-ши'а ва усулюха, стр 101-102)

Аятолла Сеййид Рухулла Хомейни (умер в 1409 г.х) писал: Поистине тот, кто уверен в заботе мусульман о сборе и сохранении Корана в его записи и чтении, уверен и в ложности тех преданий. Все что пришло об этом из преданий, и чему люди последовали, представляют из себя или слабые Хадисы, непригодные для использования в доказательстве, или же явно ложные хадисы.

Сеййид Абу Аль-Касим Аль-Мусави Аль-Хой(умер в 1413 г.х) писал в «Аль-баян фи тафсир Аль-Куран»: Среди мусульман известно, что священный Коран не был искажен, и то, что мы имеем сейчас, это полностью соответствует тому Корану, что был ниспослан нашему великому Пророку ﷺ. И об этом прямо написали многие ученые, среди которых был и глава хадисоведов Шейх Ас-Садук Мухаммад ибн Бабвей, который посчитал мнение о неискаженности Корана, частью основных убеждении Шиитов. Он так же писал и следующие слова: Хадис об искаженнии Корана-ложный и выдуманный. Его не принимает никто, кроме тех, у кого слабый рассудок, или же того, кто не думал об этом достаточно серьезно, или же того, кто просто любит такое убеждение, а любовь ослепляет и глушит, что же касается разумного и справедливого человека, то он не сомневается в его недостоверности и ложности.

vkontakte.ru/pages.php?o=-17582158&p=%C5%F1%F2%...

@темы: Коран

---

КАРТИНКИ ИЗ ЖИЗНИ СПОДВИЖНИКОВ ПРОРОКА МУХАММАДА (с.а.с.)

[Askramandora]

ХУЗАЙФА ИБН АЛЬ-ЙАМАН

"Верьте тому, что рассказал вам Хузайфа,
и читайте то, что прочитал вам Абдулла Ибн Масуд".
(Священный хадис)

"Если хочешь, то можешь быть просто мухаджиром, а если хочешь, то можешь быть одним из ансаров. Поэтому можешь сделать любой выбор, который тебе по душе".

Именно с такими словами посланник Аллаха обратился к Хузайфе Ибн аль-Йаману, когда встретил его впервые в Мекке.

Возможность сделать свободный выбор принадлежности к одной из двух почётнейших категорий людей у мусульман, предоставленная Хузайфе Ибн аль-Йаману, имеет свою предысторию.

Отец Хузайфы аль-Йаман был мекканцем из рода бану Абс. Однако, убив человека из своего рода, он был вынужден переселиться из Мекки в Йасриб. Там он породнился с родом бану Абдель Ашхал, и у него родился сын, получивший имя Хузайфа.

Вскоре исчезли причины, мешавшие аль-Йаману вступать на территорию Мекки, и он начал периодически посещать её, предпочитая, однако, Медину для постоянного проживания.

Когда над Аравийским полуостровом воссиял свет Ислама, отец Хузайфы аль-Йаман был среди одиннадцати людей рода бану Абс, прибывших лично к посланнику Аллаха и провозгласивших перед ним свой переход в исламскую веру. Это случилось ещё до того, как Пророк переселился в Медину. Поэтому, мекканец по происхождению, Хузайфа стал мединцем.

* * *

Хузайфа Ибн аль-Йаман вырос в доме мусульманина и получил заботливое воспитание родителей, которые были среди первых принявших религию Аллаха. Хузайфа стал мусульманином прежде, чем ему выпало счастье лицезреть посланника Аллаха.

Всеми своими чувствами Хузайфа страстно стремился встретиться с Посланником. С тех пор, как он стал мусульманином, Хузайфа жадно ловил любую весть о Пророке и постоянно расспрашивал о том, какой он из себя. Однако то, что он узнавал, лишь только увеличивало его тягу и страстное стремление к посланнику Аллаха.

Он отправился в Мекку специально для того, чтобы увидеться с Пророком. Встретившись с ним, он почти сразу же спросил: "Кто я, о посланник Аллаха: мухаджир или из ансаров?" Пророк ответил ему:
"Если хочешь, то можешь быть мухаджиром, а если хочешь, то можешь быть одним из ансаров. Поэтому можешь сделать любой выбор, который тебе по душе".
- Я хочу быть из ансаров, о посланник Аллаха! - сказал Хузайфа.

* * *

С тех пор, как посланник Аллаха переселился в Медину, Хузайфа, подобно тени, неотступно следовал за ним и участвовал во всех походах, кроме битвы при Бадре.

Историю по поводу того, что он не участвовал в этом сражении, Хузайфа рассказывает сам: "Единственное, что помешало мне сражаться при Бадре, это то, что меня с отцом не было тогда в Медине. В дороге нас захватили курайшитские неверные, которые спросили нас:
"Куда вы направляетесь?" Мы ответили им: "В Медину". Они сказали:
"Наверное вам нужен Мухаммад". Мы сказали:
"Нам нужна Медина". Они согласились отпустить нас только при том условии, что мы поклянёмся не помогать Мухаммаду вести войну против них и не сражаться с ними. Затем они освободили нас.

Когда после этого мы пришли к посланнику Аллаха и сообщили о данном нами обещании курайшитам, попросив совета, он сказал нам:
"Можете не соблюдать данного вами им обещания, и обратимся к помощи Аллаха в борьбе против них".

* * *

В битве при Ухуде Хузайфа сражался вместе со своим отцом аль-Йаманом. В этом сражении Хузайфа проявил чудеса героизма и доблести, не получив ни одного ранения. Его же отец погиб на поле боя, но от рук мусульман, а не от мечей язычников. Далее мы рассказываем, как это случилось.

В день битвы при Ухуде посланник Аллаха оставил аль-Йамана и Сабита Ибн Вакша в крепостных укреплениях, где скрывались женщины и дети, поскольку оба они уже были преклонного возраста. Когда сражение достигло своего наивысшего напряжения, аль-Йаман сказал своему товарищу:
"Послушай, приятель, чего же мы ждём? Клянусь Аллахом, нам и жить-то осталось всего ничего, помрём не сегодня, так завтра. А не взять ли нам в руки мечи и не присоединиться ли к посланнику Аллаха? Быть может, Аллах дарует нам геройскую смерть в бою рядом с Его пророком". Взяв свои мечи, оба старика присоединились к другим воинам и вступили в бой...

Сабиту Ибн Вакшу Аллах даровал мученическую смерть от рук язычников. Что же касается отца Хузайфы аль-Йамана, то он погиб от мечей мусульман, не узнавших его.
"Отец, отец!" - кричал Хузайфа, но никто не услышал его, и старик пал от рук своих же соратников. Единственное, что сказал им Хузайфа:
"Да простит вас Аллах, Он Всемилостивейший из милостивых".

После этого посланник Аллаха хотел выплатить сыну выкуп за убитого отца, но Хузайфа сказал:
"Он испрашивал смерти на поле боя и получил её. Свидетельствую пред Аллахом, что я жертвую выкуп за него мусульманам". Это ешё больше подняло его в глазах посланника Аллаха.

Всесторонне изучив и проверив в различных испытаниях Хузайфу Ибн аль-Йамана, посланник Аллаха отметил три характерных для него качества: острый ум, помогавший ему решать самые сложные вопросы, умение быстро и чётко схватывать суть, если того требуют обстоятельства, а также умение хранить тайну, поскольку никто не мог выпытать у него ни одного секрета.

Политика посланника Аллаха строилась на обнаружении у своих сподвижников положительных качеств, а затем использовании в полном обьёме их скрытого потенциала. В результате этого Пророк расставлял на необходимых местах людей, соответствующих данному роду деятельности.

* * *

Сложнейшая проблема, стоявшая перед мусульманами Медины заключалась в том, что в Медине было много лицемеров из иудеев и их сторонников, которые строили козни и плели интриги против Пророка и его сподвижников.

Пророк сообщил Хузайфе Ибн аль-Йаману имена всех лицемеров, а это были сведения такой секретности, что об этом никто из сподвижников не знал, поручив ему тщательнейшим образом следить за всеми их передвижениями и деятельностью с целью обезопасить Ислам и мусульман. С тех пор Хузайфа Ибн аль-Йаман получил титул "хранителя тайны посланника Аллаха".

* * *

Посланник Аллаха воспользовался дарованиями Хузайфы в одной из опаснейших ситуаций, где потребовались острый ум и сообразительность. Это произошло в разгар противостояния воюющих сторон у оборонительного рва, когда мусульмане были сверху и снизу блокированы противником. Блокада затягивалась, обстановка становилась всё более тяжёлой и в буквальном смысле слова удушающей для мусульман. Некоторые из них уже было начали сомневаться в Аллахе.

Однако следует отметить, что положение курайшитов и их союзников из язычников в эти напряжённейшие часы было нисколько не лучшим.

Разгневанный на курайшитов Аллах ослабил их силы и наказал их тем, что послал против них сильнейший ураган, который снёс их палатки, опрокинул котлы и другую утварь, загасил их костры и швырял в их лица тучи песка и пыли, ослеплявшие и глушившие их.

В этот один из решающих моментов истории войн потерпевшей поражение стороной является та, которая потрясена морально, а победившей та, которая сохранила полное самообладание и хладнокровие.

В подобные моменты, когда решается судьба битвы, основная и важнейшая роль отводится армейской разведке, степени правильности её оценки сложившейся обстановки и истинности выдвигаемых ею предложений и рекомендаций.

Именно в подобной ситуации посланнику Аллаха понадобились дарования Хузайфы Ибн аль-Йамана и его опыт. Он принял решение под покровом темноты заслать в стан противника Хузайфу для сбора необходимых сведений, прежде чем предпринять какие бы то ни было действия.

Предоставим же слово самому Хузайфе, чтобы он рассказал нам об этой смертельно опасной вылазке.

Итак, Хузайфа рассказал следующее:
"В эту ночь над нашими рядами располагался Абу Суфйан с мекканскими язычниками, а ниже нас находились иудеи-курайзиты, нападения которых на наших женщин и детей мы очень опасались. Настала кромешная ночь с ураганно дующим и страшно завывающим ветром. Ночь была настолько чёрной, что никто из нас не мог разглядеть даже свои пальцы на руках...

Лицемеры начали отпрашиваться у посланника Аллаха под предлогом того, что их дома подвергаются опасности нападения противника, хотя на самом деле их домам ничто не угрожало. Тем не менее, каждый, кто просил разрешения покинуть поле боя, получал его от Пророка. Они постепенно уходили и вскоре нас осталось примерно не более трёхсот человек.

И туг вставший Пророк начал по одному обходить оставшихся, пока не остановился передо мной. От пронизывающего холода меня защищала только лёгкая накидка моей жены, не доходившая даже до пояса.

Я скорчился на земле, когда остановившийся рядом со мной Пророк спросил:
"Кто это?" "Хузайфа", - ответил я. "Хузайфа?" - переспросил он. Скрючившись на земле и не желая подниматься от сильного голода и холода, я ответил:
"Да, о посланник Аллаха". Он сказал:
"Интересно узнать, что творится у противника. Поэтому проникни в их лагерь и разузнай, что там происходит, а потом доложи мне..."

Я отправился в путь, чувствуя себя самым напуганным и самым замёрзшим человеком. Но тут посланник Аллаха воззвал:
"О Аллах, сохрани и обереги его сзади, справа, слева, сверху и снизу".

Клянусь Аллахом, не успел Пророк закончить свою мольбу, как Аллах убрал из моей души страх, а тело совершенно перестало ощущать холод. Попутно Пророк позвал меня и сказал:
"О Хузайфа, никому ничего не причиняй, пока не вернёшься ко мне".
"Слушаюсь", - ответил я. Под покровом темноты я продолжал красться, пока не проник в лагерь язычников, прикинувшись одним из них.

Через некоторое время поднявшийся Абу Суфйан обратился к своим воинам:
"О курайшиты, я хочу сказать вам нечто крайне важное, что ни в коем случае не должно дойти до Мухаммада. Поэтому пусть каждый из вас посмотрит на того, кто сидит рядом". И тут внезапно я схватил руку сидящего рядом со мной человека и спросил:
"Кто ты?" Он ответил мне:
"Я такой-то". И тут Абу Суфйан сказал: "О курайшиты, клянусь Аллахом, вы едва не оказались в загробном мире. Ваши верховые животные сгинули, и от нас отказались курайзиты. Что причинил сильнейший ураган, вы видите сами. Поэтому разъезжайтесь, и я сам уезжаю".

После этого, подойдя к своему верблюду, он отвязал его, поднял и вскочил в седло. Если бы посланник Аллаха не приказал мне ничего не предпринимать, пока я не вернусь к нему, то я убил бы его своей стрелой. После этого, вернувшись к Пророку, я застал его совершающим Намаз в плаще среди нескольких женщин. Увидев меня, он склонил меня к своим ногам, накрыл полой своего плаща, и я рассказал ему то, что разузнал. Услышанное чрезвычайно обрадовало посланника Аллаха, который восславил и восхвалил Аллаха".

* * *

В течение всей своей жизни Хузайфа Ибн аль-Йаман свято хранил все секреты, касающиеся лицемеров. По всем вопросам в этой сфере халифы обращались за помощью к нему. Например, Умар Ибн аль-Хаттаб, если умирал кто-то из мусульман, спрашивал:
"Присутствовал ли на заупокойной молитве Хузайфа?" Если ему отвечали, что Хузайфа присутствовал, то он благословлял покойного. Если же ему говорили, что Хузайфа отсутствовал, то Умар, сомневаясь в этой личности, воздерживался от благословения.

Как-то раз Умар спросил Хузайфу:
"Есть ли среди моих наместников и в моём окружении лицемеры?" Хузайфа ответил:
"Да, один есть". Умар попросил:
"Укажи мне его". Хузайфа ответил:
"Я не сделаю этого". Однако потом Хузайфа говорил:
"Тем не менее Умар скорейшим образом убрал именно этого человека, как будто ему его показали".

Наверное немногие знают, что именно Хузайфа Ибн аль-Йаман завоевал для мусульман такие крупные города Персии, как Нахаванд, ад-Дайнавар, Хамазан и ар-Рай. Кроме того, Хузайфа сделал свой большой вклад в составление единого канонизированного текста Корана после того, как среди мусульман начались разногласия по поводу Книги Аллаха.

Несмотря на все эти заслуги, Хузайфа Ибн аль-Йаман чрезвычайно боялся за свою душу пред Аллахом, что ему будет назначена суровая кара.

Когда обострилась его смертельная болезнь и под покровом ночи его навестили некоторые соратники, он спросил: "Который час сейчас?" Ему ответили, что близится рассвет. Тогда Хузайфа воскликнул:
"О Господь мой, упаси меня от утра, которое обязательно приведёт меня в пламя..."

Затем он спросил:
"Вы принесли с собой саван?" Они ответили:
"Да, мы принесли". Хузайфа сказал:
"Не излишествуйте в саванах. Если мне суждено добро от Аллаха, то мой саван и так будет добрым. В противном же случае он будет отнят у меня..." После этого Хузайфа продолжил:
"О Господь мой, Ты знаешь, что бедность была всегда любезнее мне, чем богатство, приниженность я любил больше величия, а смерть предпочитал жизни".

Уже умирая, он произнёс:
"Любящий достигает своего... Нет ничего лучше раскаяния..."

Да смилостивится Аллах над Хузайфой Ибн аль-Йаманом, который, поистине, был уникальным человеком.

@темы: Сподвижники Пророка (с.а.с.)

---

КАРТИНКИ ИЗ ЖИЗНИ СПОДВИЖНИКОВ ПРОРОКА МУХАММАДА (с.а.с.)

[Askramandora]

СААД ИБН АБУ ВАККАС

"Рази их стрелами, Саад, рази... Да будут выкупом мои отец и мать".
(Мухаммад cac вдохновляет Саада во время битвы при Ухуде)

Господь мой, упаси нас от проклятого Шайтана.

Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного.

"И Мы повелели человеку относительно родителей его - матерь его родила его в немощи на немощи, и отнятие его от груди - в два года. Принеси благодарность Мне и родителям твоим. Ко Мне есть конечное возвращение.

Но если они принуждают тебя, дабы заставить тебя приобщать ко Мне то, о чём ты не знаешь, не повинуйся им. Будь добрым другом им в мирских делах и следуй по пути того, кто прибегает ко Мне. Потом ко Мне возвратитесь вы, и Я поведаю вам о том, что вы сделали". (Лукман, 14-15)

Уникальная история связана с этими священными аятами, вызывающая своим величием целую гамму самых разнообразных чувств в юной расцветающей душе. Добро всегда одерживает верх в борьбе со злом, а вера побеждает безбожие.

Герой этой истории был юношей из знатнейших семейств Мекки и имел самых представительных родителей.

Этим юношей был Саад Ибн Абу Ваккас, да будет Аллах доволен им.

На рассвете эпохи пророчества Саад был полным сил юношей в расцвете своей молодости. Он имел утончённую и чувствительную натуру, очень любил своих родителей, и в особенности мать. Несмотря на то что Саад в то время встречал семнадцатую весну в своей жизни, он отличался не свойственной этому возрасту рассудительностью и мудростью зрелого человека.

Его душа, например, не была расположена к присущим для юношей его возраста развлечениям, а все его устремления были направлены на тщательную подготовку стрел и луков к стрельбе, а также тренировкам в этом искусстве, как будто Саад готовил себя к большому делу в своей жизни.

Кроме того, его душа не лежала к идейной распущенности и скверне, характерным для его народа в то время. Создавалось впечатление, что Саад ожидал того времени, когда сильная и решительная рука выведет его соплеменников из мрака невежества, в котором они пребывали.

* * *

И вот в такой ситуации Всевышнему и Всемогущему Аллаху стало угодно осчастливить всё человечество этой могучей, созидающей и направляющей рукой.

Это была рука вождя всех людей Мухаммада Ибн Абдуллы, да благословит его Аллах и приветствует.

Она несла неугасимое Божественное светило - Книгу Аллаха...

Саад Ибн Абу Ваккас тут же откликнулся на призыв встать на праведный путь истины, став четвёртым из тех, кто первыми приняли исламскую веру.

Поэтому он часто горделиво говорил:
- По прошествии семи дней я был четвертью Ислама.

Велика была радость посланника Аллаха, когда Саад обратился в исламскую веру. Имевшиеся в нём признаки талантливости и черты мужества говорили о том, что в самом скором времени этот благородный юноша проявит себя в полной мере.

Саад происходил из знатного и могущественного рода, что должно было побудить молодежь Мекки пойти по его пути, руководствуясь его примером.

Кроме всего этого Саад был из рода дядей Пророка по материнской линии. Он принадлежал к роду бану Зухра, из которого вышла мать Пророка Амина Бинт Вахб, да будет Аллах доволен ею. Известно, что посланник Аллаха очень гордился этим родством по материнской линии.

Рассказывают, что как-то раз благородный Пророк сидел с некоторыми из своих сподвижников и, увидев входящего Саада Ибн Абу Ваккаса, сказал всем присутствующим:
- Это мой дядя по матери, и да покажет он мне свою горделивость.

* * *

Однако переход Саада Ибн Абу Ваккаса в Ислам вовсе не был лёгким и простым. Правоверный юноша подвергся одному из самых тяжких и жестоких испытаний на этом пути.

Это испытание было настолько тяжким и жестоким, что Всевышний Аллах, хвала Ему, ниспослал по этому поводу священные аяты.

Дадим же возможность самому Сааду рассказать историю, связанную с этим исключительным испытанием.

Итак, Саад рассказывал по этому поводу следующее:
"За три дня до того, как я принял исламскую веру, я увидел во сне, что я блуждаю в потёмках и мгле. И вот, когда я был в пучине этого мрака, передо мной засиял свет луны. Идя по пути этого лунного света, я заметил, что впереди меня в этом же направлении следует группа людей. Я увидел Зайда Ибн Харису, Али Ибн Абу Талиба и Правдивейшего Абу Бакра. Я спросил их:
"И как давно вы оказались здесь?" Они ответили: "Да только сейчас!"

На следующий день мне стало известно, что посланник Аллаха негласно призывает людей к Исламу. Я сразу понял, что Аллах возжелал мне добра, стремясь вывести из мрака к свету через посредство Пророка.

Я тут же поспешил к посланнику Аллаха и обнаружил его молящимся после полудня в районе Джийад. Я тут же принял исламскую веру, а затем оказалось, что раньше меня это сделали именно те трое, которых я видел во сне".

Саад продолжал рассказывать историю своего перехода в Ислам: "Услышав о том, что я принял Ислам, моя мать страшно разгневалась, а к ней я испытывал самую нежную сыновнюю любовь. Подскочив ко мне, она воскликнула: "Послушай, Саад, что это за религия, которую ты принял, отказавшись от религии своих родителей? Клянусь Аллахом, немедленно брось эту свою новую религию, а не то я перестану есть и пить, пока не умру! Твоё сердце разорвётся от скорби по мне, тебя захлестнёт мучительное отчаяние за то, что ты натворил, а все люди до конца дней будут стыдить и упрекать тебя".
- Прошу тебя, не делай этого, о мама! - воскликнул я. - Я ни при каких обстоятельствах не откажусь от своей религии.

Тем не менее мать исполнила свою угрозу, полностью отказавшись от приёма пищи. Шли дни, она ничего не ела и не пила, становясь измождённой и истощённой, теряющей всё больше сил.

Я ежечасно приходил к ней, упрашивая и умоляя её немного поесть и попить, чтобы поддержать свои силы, но всякий раз она категорически отвергала мои просьбы, снова и снова давая клятву в том, что не будет есть и пить, пока не умрёт, или же пока я не откажусь от своей религии.

Тогда я сказал ей: "О мама, как бы сильно я ни любил тебя, моя любовь к Аллаху и Его посланнику ещё сильнее. Клянусь Аллахом, даже если бы у тебя и была тысяча душ, и ты тысячу бы раз умирала, я никогда не оставлю свою религию".

Осознав, насколько я твёрд и серьёзен в своём убеждении, мать подчинилась обстоятельствам и с отвращением поела и попила".

Всевышний и Всемогущий Аллах ниспослал в связи с этим следующий священный аят:
"Но если они принуждают тебя,
дабы заставить тебя приобщать ко Мне то,
о чём ты не знаешь,
не повинуйся им.
Будь добрым другом им в мирских делах..."
(Лукман, 15).

* * *

Тот день, когда Саад Ибн Абу Ваккас принял исламскую веру, стал самым благостным для всех мусульман и самым добрым для всего Ислама в целом.

Саад и его брат Умайр отличились в битве при Бадре. Умайр был тогда юношей, едва достигшим совершеннолетия. Когда перед сражением посланник Аллаха производил смотр мусульманских войск, Умайр спрятался за спину Саада, опасаясь, что если его заметит Пророк, то изгонит из армии по причине малолетства. Но несмотря на это ухищрение, посланник Аллаха заметил его и прогнал из строя. Умайр так разрыдался из-за этого, что сердце Пророка смягчилось, и он разрешил ему остаться среди воинов.

Обрадованный Саад подбежал к Умайру, надел на него перевязь своего меча, подтянув её из-за малого роста Умайра, и оба брата бросились в бой, геройски сражаясь во имя Аллаха.

Когда сражение закончилось, Саад один вернулся в Медину. Его брат Умайр пал смертью храбрых в битве при Бадре, и Саад испросил у Аллаха награду для него.

* * *

Когда же в битве при Ухуде в души бойцов проникли слабость и смятение, а ряды мусульман вокруг Пророка настолько поредели, что рядом с ним осталось не более десяти самых преданных ему людей, Саад Ибн Абу Ваккас стойко защищал посланника Аллаха с луком в руках. Каждая пущенная им стрела насмерть поражала язычников. Пророк подбадривал и поощрял его, восклицая: Рази их стрелами, Саад рази... Да будут выкупом тебе мои отец и мать.

Всю свою жизнь Саад гордился этим, говоря: "Ни одного из людей посланник Аллаха не заклинал именем своих родителей, кроме меня, когда обещал мне выкупом своего отца и свою мать".

* * *

Однако вершины своей славы Саад достиг в то время, когда аль-Фарук принял решение начать войну с персами, чтобы уничтожить их государство, сокрушить трон персидского царя и искоренить на всей земле идолопоклонство.

Халиф разослал всем своим наместникам послания следующего содержания:
"Немедленно присылайте ко мне каждого имеющего оружие, коня или любое воинское снаряжение. Присылайте также всех, кто обладает поэтическим даром, красноречием или любыми другими достоинствами, пригодными на войне".

Отряды муджахидов со всех сторон начали стекаться в Медину. Когда сбор войск был закончен, аль-Фарук созвал совет старейшин и всех знатных людей, обладающих властью. На этом совете решался вопрос о назначении командующего этой огромной армией, которому должна была быть передана полнота власти. В один голос все заявили, что этим командующим должен стать Саад Ибн Абу Ваккас. Умар вызвал его к себе и вручил ему верховное знамя всей мусульманской армии.

Когда все войска были готовы покинуть Медину, проводить их вышел Умар Ибн аль-Хаттаб. Со своим напутственным словом он обратился к командующему:
- О Саад, не впадай в самообольщение пред Аллахом по поводу того, что говорят: "Дядя посланника Аллаха... сподвижник посланника Аллаха...". Всевышний и Всемогущий Аллах не уничтожает плохое плохим, а плохое уничтожает хорошим. О Саад, пред Аллахом не имеет значения степень родства или знатности, а главное для Него - это повиновение. Знатный и простолюдин равны пред Аллахом. Аллах - их Владыка, а они Его слуги, которые соревнуются между собой и отличаются по степени их праведности, и Аллах благосклонен к ним в зависимости от их повиновения Ему. Всегда помни великое дело, начатое Пророком, и продолжай его. Это и есть приказ, обязательный для исполнения.

Благословенная армия выступила в военный поход во имя Аллаха. В её рядах находилось девяносто девять участников битвы при Бадре, более трёхсот из тех, кто дали присягу верности Пророку, триста участников победоносного похода посланника Аллаха на Мекку, а также семьсот сыновей сподвижников Пророка.

Войска мусульманской армии, возглавляемые Саадом, провели победоносную битву при Кадисийи, а в день "боевого клича" мусульмане решили окончательно и бесповоротно покончить с противником. Они железным кольцом окружили врага и устремились на него со всех сторон, вознося боевой клич "Нет божества, кроме Аллаха" и "Аллах Превелик". Голова командующего персидской армией Рустама была поднята на мусульманских копьях, а сердца врагов Аллаха были в такой степени охвачены страхом и ужасом, что мусульманин просто подзывал к себе персидского солдата, и когда тот подходил, то воин Ислама спокойно убивал его, зачастую его же оружием.

Что касается захваченных трофеев, то они просто не поддаются перечислению, а в отношении потерь врага достаточно сказать, что только просто утонувших персов было более тридцати тысяч.

* * *

Саад прожил долгую и счастливую жизнь, в которой Аллах ниспослал ему достаточно средств. Однако перед своей кончиной он потребовал принести ему изношенную шерстяную джуббу, а затем сказал: - Пусть эта моя верхняя одежда станет моим саваном. Я сражался в ней с язычниками в битве при Бадре и хочу именно в ней предстать пред Всевышним и Всемогущим Аллахом.

@темы: Сподвижники Пророка (с.а.с.)

---

[Ramina99]

Книга проповедей
из священных хадисов
Абу Хамид аль-Газали



Проповедь двадцать восьмая
Всевышний Аллах говорит: «О люди, как же вы стремитесь жить в этом бренном, кратковременном мире и как же желаете короткую жизнь? Поистине покорным [предназначен] Рай, они войдут через восемь Его ворот. В каждом Раю 70 тысяч садов, в каждом саду 70 тысяч дворцов из яхонта, в каждом дворце 70 тысяч домов из изумруда, в каждом доме 70 тысяч комнат из красного золота, в каждой комнате 70 тысяч отдельных комнат из серебра, в каждой отдельной комнате 70 тысяч обеденных столов, цвет которых похож на цвет пыли, на каждом столе 70 тысяч блюд из джавхара (драгоценных камней), в каждом блюде 70 тысяч различных яств, вокруг каждой комнаты 70 тысяч кроватей из красного золота, на каждой кровати 70 тысяч постелей из шелка и парчи, вокруг каждой кровати 70 тысяч рек из живой воды (маульхаят), молока, меда и райских вин. В середине каждой реки 70 тысяч различных плодов, в каждом доме 70 тысяч пурпурных шатров, на каждой постели черноглазая гурия, перед ней 70 тысяч служанок, как будто они сокрытое яйцо, над каждым дворцом 70 тысяч куполов, в каждом куполе 70 тысяч подарков от Милостивого, какие не видели глаза, не слышали уши и не помышлял человеческий разум.
«В Раю для них фруктовые плоды любого вида, которые они предпочитают, и мясо птиц которое пожелают, а также черноглазые гурии, которые подобны жемчугу, хранящемуся в раковине. Все это – воздаяние за благие деяния, которые они совершали в земной жизни» . Там они не умирают, не стареют, не печалятся, не постятся, не молятся, не болеют, не мочатся и не испражняются, и их никогда не выведут из Рая.
Кто ищет Рай и вспоминает Мою Щедрость, Мою Близость и Милость, тот пусть приблизится ко Мне правдивостью, пренебрежением к мирскому и довольствуясь малым».

Проповедь двадцать девятая
Всевышний Аллах говорит: «О сын Адама! Это богатство – Мое богатство, ты Мой раб. Нет у тебя ничего из Моего богатства, кроме того, что ты съел и истратил, или того, что одел и износил, или того, что ты дал в милостыню и тем самым сохранил ее. Предо Мной у тебя три части: первая часть для Меня, вторая – для тебя и третья часть между нами (общая). То, что принадлежит Мне – это твоя душа, то, что принадлежит тебе – это твои деяния, а то что между Мною и тобой – это твоя мольба (ду‘а), а от Меня – ответ на мольбу.
О сын Адама! Будь набожным и довольствуйся данным тебе, тогда ты будешь созерцать Меня, поклоняйся Мне, и дойдешь до Меня, ищи Меня, и ты найдешь Меня.
О сын Адама! Если ты подобен правителям, которые войдут в Ад из-за распутства, или подобен арабам, которые войдут в Ад из-за ослушания, или ученым, которые войдут в Ад из-за зависти, торговцам, которые войдут в Ад из-за обмана, джабаритам (религиозное течение, отрицавшее свободу воли человека), которые войдут в Ад по невежеству, ремесленникам и поклоняющимся, которые войдут в Ад из-за показухи (рия') и двуличия, богачам, которые войдут в Ад из-за гордости, или бедным, которые войдут в Ад из-за лжи, а где же тогда тот, кто ищет Рай?!».


Проповедь тридцатая
Всевышний Аллах говорит: «О вы, которые уверовали! Бойтесь Аллаха истинной боязнью, повинуясь, вознося хвалу и поминая Его. Умирайте только истинно верующими в Единого Бога» . О сын Адама! Поистине знания без следования им подобны молнию и грому без дождя, деяния без знаний подобны бесплодному дереву, ученый, не следующий своим знаниям, подобен луку без тетива, человек, с имущества которого не выплачивается закят, подобен тому, кто сажает соль на скале.
Проповедь глупому человеку подобна предназначению жемчуга и драгоценного камня для животных, черствый человек, у которого есть знания, подобен мокрому камню (знания не воздействуют на него, подобно тому, как сырость не воздействует на камень).
Проповедь не желающему понимать ее, подобна звучанию свирели на могиле (как свирель не воздействует на мертвых, так же проповедь не воздействует на того человека, который ее не желает).
Тот, кто дает милостыню от имущества, полученного запретным путем, подобен тому, кто смывает грязь с одежды своей мочой. Намаз без закята подобен мертвому телу, ученый, который не кается, подобен строению без фундамента. «Так неужели они застрахованы от макру Аллаха? Ибо только заблудшие и обреченные на гибель люди ведут себя, как застрахованные от макру Аллаха»


Проповедь тридцать первая
Всевышний Аллах говорит: «О сын Адама! От склонности к мирскому и любви ко Мне в твоем сердце, зависит Мое расположение к тебе.
Поистине Я никогда не объединяю любовь ко Мне и любовь к мирскому в одном сердце.
О сын Адама! Будь набожным, и ты познаешь Меня, голодай, и ты увидишь Меня. Всецело отдавайся поклонению Мне, и дойдешь до Меня. Будь искренним в своих деяниях, Я одарю тебя любовью ко Мне. Посвяти себя поминанию Меня, Я буду поминать тебя перед ангелами.
О сын Адама! В твоем сердце есть все, кроме Аллаха, и ты надеешься не на Аллаха. До каких же пор ты будешь говорить «Аллах Всевышний» и бояться других, а не Его?
Если бы ты познал истину, то не думал бы ни о чем, кроме как об Аллахе, не боялся бы никого, кроме Аллаха, и не прекратил бы твой язык поминать Аллаха, поистине искоренение грехов невозможно лживым раскаянием. Если бы ты боялся адского огня, как боишься бедности, Я обогатил бы тебя уделом оттуда, откуда ты и не надеялся получить его.
О сын Адама! Если бы ты пожелал получить Рай, так же как желаешь мирское, то Я осчастливил бы тебя в обоих мирах. Если бы вы поминали Меня, как поминаете друг друга, ангелы приветствовали бы вас и днем, и ночью. Если бы вы полюбили поклонение Мне, как любите мирское, Я чтил бы вас, как почитал посланников. Не наполняйте ваши сердца любовью к мирскому, ибо его конец близок»

@темы: Хадисы

---

КАРТИНКИ ИЗ ЖИЗНИ СПОДВИЖНИКОВ ПРОРОКА МУХАММАДА (с.а.с.)

[Askramandora]

АБУ СУФЙАН ИБН АЛЬ-ХАРИС

"Абу Суфйан Ибн аль-Харис - вождь молодёжи в Раю".
(Мухаммад cac)

Редко бывает, когда двух людей настолько тесно связывают узы дружбы и прочной взаимной привязанности, как это было у Мухаммада Ибн Абдаллы, да благословит его Аллах и приветствует, и Абу Суфйана Ибн аль-Хариса.

Абу Суфйан был сверстником посланника Аллаха, так как они родились примерно в одно время и росли в одной семье.

Он был двоюродным братом Пророка, а его отец аль-Харис и отец посланника Аллаха Абдулла были братьями из рода аль-Мутталиба.

Кроме этого, Абу Суфйан был также молочным братом Пророка, так как их в младенчестве вскормила одна женщина по имени Халима из племени Саад.

Абу Суфйан был ещё и очень близким другом посланника Аллаха до того, как тот стал выполнять свою пророческую миссию. К тому же они были очень похожи друг на друга.

Довелось ли тебе, о мой читатель, когда-нибудь слышать о таком ближайшем родстве и теснейшей привязанности, которые существовали между Мухаммадом Ибн Абдуллой и Абу Суфйаном Ибн аль-Харисом?

Исходя из таких предпосылок, может показаться, что Абу Суфйан должен был самым первым из всех людей ответить положительно на призыв посланника Аллаха и стать его активнейшим последователем.

Однако в реальности дело обернулось вовсе не так, как это можно было ожидать.

Стоило только посланнику Аллаха обратиться к своим соотечественникам со словами священного призыва, как в душе Абу Суфйана вспыхнуло пламя ненависти и зависти к посланнику Аллаха, дружба перешла во вражду, узы родства были разорваны, а былое братство превратилось в соперничество и противоборство.

* * *

В то время, когда посланнику Аллаха снизошло повеление его Владыки, Абу Суфйан Ибн аль-Харис был одним из известнейших рыцарей курайшитов и одним из лучших поэтов этого племени. Весь свой талант, пыл и искусство Абу Суфйан поставил на службу делу борьбы против Посланника и его призыва. Всеми силами он стремился ликвидировать Ислам и уничтожить мусульман.

Абу Суфйан был душой и вдохновителем любой враждебной вылазки курайшитов против Пророка, лично делая большой вклад в любое зло, причиняемое мусульманам.

* * *

Абу Суфйан сочинял стихи по вдохновению Шайтана, высмеивая посланника Аллаха и делая в его адрес грязные и порочащие высказывания.

* * *

Почти двадцать лет продолжалась сильнейшая неприязнь Абу Суфйана к Пророку, и за это время он использовал все известные козни и происки в своей борьбе с посланником Аллаха. Не было такого вреда или ущерба, который бы не причинил Абу Суфйан мусульманам, полностью неся ответственность за этот грех.

* * *

Незадолго до покорения Мекки Абу Суфйану было суждено принять исламскую веру. Его переходу в Ислам сопутствовала интересная история, которая приводится в книгах жизнеописания Пророка и пересказывается в различных исторических трудах.

Предоставим же возможность самому Абу Суфйану рассказать историю его перехода в Ислам... Его личное восприятие является более глубоким, а описание всех событий - более точное и правдивое.

Абу Суфйан рассказывал: "Когда Ислам окреп, обрёл силу и величие, и всюду начали распространяться слухи о выступлении посланника Аллаха с целью покорения Мекки, земля стала тесной для меня при всей её обширности. Я спросил самого себя:
"Куда же мне идти? Кого взять себе в попутчики? С кем же быть мне теперь?"

Я сказал жене и детям: "Приготовьтесь к отъезду из Мекки, так как скоро здесь будет Мухаммад. Я несомненно буду убит, если попаду в руки мусульман".

В ответ на это они сказали мне:
- А не пора ли тебе понять, что арабы и иные народы начали повиноваться Мухаммаду, приняв его религию, а ты продолжаешь упорствовать в своей враждебности к нему, хотя был в своё время его лучшим другом и помощником?

Они продолжали склонять меня к религии Мухаммада и убеждать принять её, пока Аллах не открыл мою душу Исламу.

Я тут же поднялся и сказал своему слуге Мазкуру:
"Немедленно приготовь нам верблюдиц и коня!" С собой я взял своего сына Джаафара, и мы во весь опор поскакали в аль-Абву, которая находится между Меккой и Мединой. Мне сообщили, что там остановился Мухаммад.

Подъехав к аль-Абве, я переоделся, чтобы меня не узнали и не убили прежде, чем я встречусь с Пророком и объявлю перед ним о своём переходе в Ислам.

Остаток пути я проделал пешком, примерно одну милю, а войска мусульман организованно отряд за отрядом выдвигались в направлении Мекки. Я старался держаться от них подальше, опасаясь, что кто-нибудь из сподвижников Мухаммада узнает меня".

* * *

Далее Абу Суфйан рассказывал:
"И вот, когда я шёл по дороге, мне встретилась процессия с посланником Аллаха. Направившись в его сторону, я остановился перед ним и открыл лицо. Когда его взгляд упал на меня, и он узнал, кто перед ним, то тотчас же отвернулся в сторону. Я опять встал перед ним, но Пророк снова отвернулся. Я вновь и вновь вставал перед ним, но он всякий раз отворачивался от меня".

Абу Суфйан рассказывал:
"Встретившись с Пророком, я нисколько не сомневался, что посланник Аллаха обрадуется моему переходу в Ислам, а с ним обрадуются и его сподвижники.

Однако когда мусульмане увидели, что посланник Аллаха отворачивается от меня, то сурово нахмурились, и все также отвернулись.

Когда меня увидел Абу Бакр, то отвернулся очень сердито. Я жалобно посмотрел на Умара Ибн аль-Хаттаба, чтобы смягчить его сердце, но увидел, что он сердит ещё больше, чем его товарищ.

Более того, он натравил на меня одного из ансаров, который сказал мне:
"О враг Аллаха! Ты вредил посланнику Аллаха и причинял страдания его сподвижникам. В своей вражде к Пророку ты прошёл всю нашу землю с востока и до запада". Один из ансаров продолжал осыпать меня ругательствами и проклятиями громким голосом, а мусульмане свирепо взирали на меня и радовались тому, что я испытывал.

Тут я увидел своего дядю аль-Аббаса и воззвал к нему:
"О дядя, как я хотел, чтобы посланник Аллаха обрадовался моему переходу в Ислам, так как я его родственник и знатный человек в своём племени, ну а что получилось из этого, ты видишь сам. Поговори с ним, чтобы он смягчился и простил меня". Аль-Аббас ответил:
"Нет, клянусь Аллахом! Я видел, как он разгневался, увидев тебя. Поэтому я смогу замолвить за тебя словечко только при подходящей возможности. Я очень высоко уважаю посланника Аллаха и страшусь его".

Тогда я воскликнул:
"На кого же ты меня бросаешь, дядя?" Он ответил:
"Ничем не могу тебе помочь, кроме того, что ты слышал".
Меня охватили тоска и глубокая печаль. Увидев своего двоюродного брата Али Ибн Абу Талиба, я обратился к нему со своей просьбой, но он ответил мне точно так же, как и наш дядя аль-Аббас.

Я вновь обратился к своему дяде аль-Аббасу, сказав ему:
"О дядя! Если ты не можешь смягчить сердце посланника Аллаха по отношению ко мне, то избавь меня хотя бы от одного человека, который сам ругает меня и побуждает людей к этому". Дядя попросил: "Опиши-ка его мне".

Когда я рассказал о нём, дядя сразу назвал его имя, сказав, что это Нуайман Ибн аль-Харис аль-Наджари. Затем он послал за ним, и когда тот пришёл, аль-Аббас сказал ему: "Послушай, Нуайман! Абу Суфйан - двоюродный брат посланника Аллаха и мой племянник. И если сегодня посланник Аллаха гневается на него, то когда-нибудь простит его. Поэтому отстань от него и прекрати поносить". Аль-Аббас продолжал его уговаривать, пока тот не успокоился и сказал, что больше не будет меня ругать".

* * *

Далее Абу Суфйан рассказывал:
"Когда посланник Аллаха остановился в аль-Джахфе, на расстоянии четырёх переходов от Мекки, я уселся у дверей его дома, а рядом со мной стоял мой сын Джаафар. Выходя из дома Пророк, увидев меня, всякий раз отворачивался, но я не отчаивался заслужить его благосклонность. Поэтому всякий раз, как посланник Аллаха останавливался где-нибудь, я усаживался у дверей этого дома, а рядом со мной стоял мой сын Джаафар. Видя нас, Пророк продолжал всякий раз отворачиваться.

Так продолжалось довольно долгое время, пока я не стал впадать в отчаяние. Когда положение стало почти невыносимым, я сказал своей жене:
- Когда же посланник Аллаха смилостивится надо мной? Или же я возьму на руки сына и отправлюсь прочь, куда глаза глядят, пока мы не умрём от голода и жажды.

Когда Пророку передали эти слова, он смягчился по отношению ко мне... Выйдя в следующий раз из своего шатра, он взглянул на меня мягче, чем раньше. Я страстно желал, чтобы он улыбнулся мне".

* * *

"Когда посланник Аллаха вступил в Мекку, я покорно шёл за ним. Когда он входил в мечеть, я спешил за ним, стараясь быть у него на глазах и не отставать от него в любом случае.

В битве при Хунайне кочевые арабы-язычники собрали для войны с Пророком небывалую армию, приготовившись к бою самым тщательным образом. Они надеялись, что эта битва станет решающей для сокрушения Ислама и уничтожения всех мусульман.

Когда посланник Аллаха выступил вместе со своими соратниками в поход против язычников, я отправился вместе с ним. Увидев огромное войско язычников, я воскликнул:
"Клянусь Аллахом, истинно, я искуплю сегодня всё то зло, которое я причинил, враждуя с посланником Аллаха. Пророк увидит мои дела, которые удовлетворят Аллаха и Его посланника!"

В ходе завязавшегося сражения между двумя армиями язычники начали теснить мусульман, которые дрогнули, почувствовав близкое поражение. Начали редеть ряды мусульман вокруг Пророка, и мы оказались на грани позорного и сокрушительного поражения. Посланник Аллаха, клянусь отцом и матерью, подобно нерушимой скале, возвышался на своей серой мулице в самом пекле ожесточённой битвы. Его меч грозно сиял, и он стойко защищал себя и своих соратников подобно свирепому льву.

Тут я соскочил с коня и сломал ножны своего меча. Аллаху известно, как я хотел погибнуть, но чтобы Пророк остался в живых.

Мой дядя аль-Аббас схватил за уздечку мулицу посланника Аллаха и встал рядом с ним...

Я занял своё место с другой стороны и с мечом в правой руке стал защищать Пророка. Своей же левой рукой я держался за его стремя.

Увидев, как я храбро сражаюсь с врагом, посланник Аллаха спросил у моего дяди:
"А это кто?" Дядя ответил:
"Это твой двоюродный брат Абу Суфйан Ибн аль-Харис. Смилостивись над ним, о посланник Аллаха!" Пророк ответил:
"Я уже сделал это, а Аллах простил ему вражду, которую он питал ко мне".

Мое сердце радостно забилось оттого, что посланник Аллаха смилостивился надо мной, и я поцеловал его ногу в стремени. Повернувшись ко мне, он воскликнул:
"Клянусь жизнью, о брат мой! Иди вперёд и сражайся!"

Эти слова посланника Аллаха вызвали в моей душе прилив отваги и энтузиазма. Я так яростно атаковал язычников, что они были вынуждены отступить со своих позиций. За мной в атаку бросились мусульмане, и мы отогнали врага примерно на милю, внеся сильнейшую панику и расстройство в его ряды".

* * *

Со дня битвы при Хунайне Абу Суфйан Ибн аль-Харис снискал глубокую благосклонность к себе со стороны Пророка и обрёл счастье быть среди его сподвижников. Однако даже после этого он так никогда больше и не осмелился прямо взглянуть в глаза посланнику Аллаха или задержать взгляд на его лице, испытывая перед ним глубокий стыд и угрызения совести за всё то, что он причинил Пророку в прошлом.

* * *

Испытывая глубокое раскаяние за чёрные дни, проведённые в невежестве при отсутствии света Аллаха и Его Книги, Абу Суфйан теперь целые дни и ночи напролёт проводил над Книгой Аллаха, читая её аяты и упорно стремясь познать её законы, почерпнуть из неё наставление.

Он отрёкся от всего мирского, посвятив всего себя Аллаху. Даже посланник Аллаха, увидев как-то раз Абу Суфйана входящим в мечеть, обратился к Аише:
"Знаешь ли ты, о Аиша, кто этот человек?" Аиша ответила: "Нет, о Посланник Аллаха!".

Пророк сказал:
"Это мой двоюродный брат Абу Суфйан Ибн аль-Харис. Обрати внимание, он всегда первым входит в мечеть и последним выходит из неё, не отрывая при этом своего взгляда от собственных сандалий".

* * *

Когда же посланник Аллаха закончил свой путь, да благословит его Аллах и приветствует, уйдя к своему Владыке, Абу Суфйан Ибн аль-Харис скорбел, как мать, потерявшая единственного сына, и оплакивал его как родного и любимого человека, посвятив ему касыду, явившуюся шедевром элегической поэзии, преисполненным печали и скорби, проникнутым горем и тоской.

* * *

Когда халифом был аль-Фарук, Абу Суфйан, почувствовав приближение своей кончины, сам вырыл себе могилу. Через три дня после этого он скончался, как будто он знал время встречи со смертью. Уже будучи в предсмертной агонии, он обратился к жене, собравшимся детям и родственникам:
- Не нужно оплакивать меня. Клянусь Аллахом, я не совершил ни одного прегрешения с тех пор, как принял Ислам...

Затем его чистый дух отошёл, а аль-Фарук благословил его в своём Намазе, как и его благородные сподвижники.

Все они сочли его смерть огромным несчастьем для Ислама и всех мусульман.

@темы: Сподвижники Пророка (с.а.с.)

---

[Ramina99]

Проповедь двадцать пятая
Всевышний Аллах говорит: «О сын Адама! «Аллах возвещает Своими знамениями, что поистине нет бога, кроме Него, и ангелы тоже свидетельствуют об этом. Обладающие знаниями (пророки и другие верующие) также убеждены в том, что Всевышний управляет самым справедливым образом и (еще раз подтверждают), что нет бога кроме Него – Всемогущего и Премудрого.
Поистине, религия, которой Аллах доволен – это Ислам (шариат, с которым ниспосланы посланники, построенный на единобожии)». «Кто выберет иную религию, кроме Ислама (и его шариата), то никак не будет принято Им, и на Том свете он будет одним из числа оставшихся в убытке, потому что он будет в вечном Аду». Всякого, совершившего благое деяние, Аллах обрадовал Раем. Кто поистине познает Аллаха и покорен Ему, тот спасенный; кто познает шайтана и не будет повиноваться ему, тот останется невредимым; кто познает Истину и последует ей, тот в безопасности; кто познает ложное и остережется его, тот победит; кто познает шайтана и мирскую жизнь, а затем отвергнет их, тот станет счастливым; кто познал загробную жизнь (Ахират), затем ищет ее, тот на Истинном пути. Поистине, Аллах наставляет на Истинный путь кого захочет, и к Нему ваше же возвращение.
О сын Адама! Если Всевышний Аллах поручился за твой удел, то почему ты так озабочен? Если Аллах возмещает, то к чему такая скупость?
Если иблис враг Всевышнего Аллаха, то зачем беспечность и невнимательность?
Если существует наказание адским огнем, то зачем такое спокойствие? Если вознаграждением Аллаха является Рай, то зачем ослушиваться Его? Если все случается по Моему предопределению, то к чему такое беспокойство? «Мы открыли вам это, чтобы вас не постигла печаль за упущенное вами, и чтобы вы не радовались за то, что Он вам даровал, ведь Аллах не любит гордых и высокомерных».


Проповедь двадцать шестая
Всевышний Аллах говорит: «О сын Адама! Увеличивайте багаж, поистине, путь далекий, почаще бодрствуйте по ночам, занимаясь богослужением, поистине, море глубокое, выполняйте деяния [в совершенстве], поистине, сират (Сират – мост через ад) тонок, проявляйте искренность в деяниях, поистине, Воздающий за них – Всевидящ. Твое удовольствие – в Раю, а отдых – в загробной жизни, и там у тебя будут гурии. Повинуйся Мне – Я помогу тебе, приближайся ко Мне презрением к мирскому и любовью к праведным людям. Поистине, Аллах не сделает тщетным вознаграждение благочестивых людей».

Проповедь двадцать седьмая
Всевышний Аллах говорит: «О сын Адама! Если вы опасаетесь жары солнца, как вы можете ослушаться, тогда как в Аду семь уровней, и в нем огни съедают друг друга. В каждом уровне Ада по 70 тысяч ущелий из огня, в каждом ущелье 70 тысяч жилищ, в каждом из них по 70 тысяч помещений, в каждом помещении 70 тысяч колодцев (биъру), в каждом колодце 70 тысяч огненных сундуков, в каждом сундуке 70 тысяч огненных скорпионов, над каждым сундуком находится 70 тысяч (адских) деревьев из «закума» (с отвратительными плодами которыми будут питаться грешники), под каждым деревом 70 тысяч огненных предводителей, вместе с каждым 70 тысяч огненных ангелов и 70 тысяч ядовитых огненных змей. Длина каждой змеи 70 тысяч огненных локтей, в животе каждой змеи море черного яда, у каждого скорпиона тысяча хвостов, длина каждого хвоста 70 тысяч локтей, в каждом хвосте 70 тысяч ратлей (мера веса, равная 443,28 граммам) из красного яда. Я клянусь Собой, «клянусь горой Тур [гора на Синае, на которой Муса разговаривал с Аллахом] и Книгой, т.е. Кораном или Торой, ниспосланной Аллахом в ясных свитках, Байт уль-Ма‘муром, (дом, расположенный на небесах прямо над Ка‘абой, вокруг которого каждый день совершают обход (таваф) 70 тысяч Ангелов). И еще Я клянусь небом, воздвигнутым без опор и морем переполненным». О сын Адама! Я создал адский огонь для каждого неверующего, сплетника, для не послушного своим родителям, лицемера, для не выплачивающего закят со своего имущества, для прелюбодея, ростовщика, употребляющего опьяняющее (хамр), для угнетающего сирот, для наемного рабочего, который обманывает, для плакальщиц, для каждого, кто приносит вред соседям, «кроме тех, кто покаялся и уверовал [в Аллаха] и совершил благие деяния. Что касается их, то Всевышний Аллах превращает их плохие деяния в хорошие. Аллах – Всепрощающий и Всемилостивый». О Мои рабы, жалейте же себя! Поистине тела ваши слабы, путешествие долгое, бремя тяжелое, «сират» тонкий, Тот, Кто Воздает за деяния – Всевидящий, а Тот Кто Судит – ГОСПОДЬ МИРОВ».

@темы: Хадисы

---

[Ramina99]

Книга проповедей
из священных хадисов
Абу Хамид аль-Газали


Проповедь двадцать первая
Всевышний Аллах говорит: «О сын Адама! Смерть обнаружит твои тайны, Судный день подвергнет испытанию твои деяния. Наказание разоблачит тебя. Если совершил грех, то не смотри на его малость, однако смотри на то, Кого ты ослушался; если тебе дан удел в малом количестве, то не смотри на его малость, а смотри на то, Кто его дал тебе; не презирай малый грех, ведь ты не знаешь, каким грехом ты ослушался Его, не будь уверен, что находишься вне опасности от Моего макру (Божественное ухищрение), поистине, оно более невесомо для тебя, нежели ползание муравья по гладкому камню темной ночью.
О сын Адама! Ослушался ли ты Меня, вспомнив при этом о Моем Гневе? Воздержался ли ты от того, что Я запретил тебе? Исполнил ли ты обязанности по отношению ко Мне, как Я повелел тебе? Утешил ли ты бедных своим богатством? Совершил ли ты тому человеку добро, который причинил тебе зло? Простил ли ты того человека, который обидел тебя? Укрепил ли ты родственные связи с тем, кто прервал их с тобой? Поступал ли ты справедливо с обманувшим тебя? Заговорил ли ты с тем, кто прекратил общение с тобой? Воспитал ли ты своего сына? Угождал ли ты своим соседям? Спрашивал ли ты алимов о своей религии и о мирской жизни?
Поистине, Я не смотрю на вашу внешность и красоту, а смотрю на ваши сердца, и Я доволен этими вашими качествами».

Проповедь двадцать вторая
Всевышний Аллах говорит: «О сын Адама! Посмотри на себя и на все Мои создания. Если найдешь что-нибудь дороже самого себя, то направь на себя его почтение, а если не найдешь, то почитай себя покаянием и совершением хороших деяний, если тебе дорога твоя душа. Помни Милость Аллаха для тебя и Договор, который Он заключил с тобой, когда вы сказали: «Мы слушаемся и повинуемся [Тебе]» . Вы бойтесь Аллаха до наступления Судного дня – дня воскрешения, дня бедствий и несчастья, «дня, продолжительность которого пятьдесят тысяч лет» , «дня, когда они не скажут ничего в свою пользу и им не будет разрешено говорить, чтобы оправдываться, поскольку у них нет оправданий» . Это день, когда наступит большая беда, день ужасных криков, «день, когда лица будут сильно нахмурены и угрюмы, а лбы сморщены» , «день, когда ни один человек не сможет ни помочь, ни навредить другому, а решения и повеления будут принадлежать только Аллаху». Это день страшных землетрясений, страшного суда, нескончаемый день, день, в котором будут содрогаться горы, день наступления наказаний и ускорения времени, день последнего крика и беды, день, в котором дети становятся седыми. «Не будьте подобны лицемерам и язычникам, которые сказали, что слушаются Меня, но в действительности не повинуются и не верят Аллаху».

Проповедь двадцать третья
Всевышний Аллах говорит: «О вы, которые уверовали! Поминайте Аллаха многократно и восхваляйте Его днем и ночью». О Муса ибн ‘Имран, о поясняющий, слушай Мою Речь! Я – Аллах – Вершитель Судеб (Тот, Кто вершит Высший Суд), между Мною и тобою нет переводчика, ты оповещай ростовщика о Гневе Милостивого Всевышнего и усилении адского огня.
О сын Адама! Если обнаружишь черствость в своем сердце, болезнь в своем теле, лишения в своем ризки и недостаток в своем имуществе, то знай, что ты говорил то, что тебя не касается.
О сын Адама! Твоя вера не станет правильной до тех пор, пока твой язык не станет правдивым, а язык твой не станет правдивым, пока ты не постыдишься своего Господа.
О сын Адама! Если смотришь на недостатки людей забывая о своих недостатках, то тогда ты угождаешь шайтану и вызываешь Гнев Милосердного.
О сын Адама! Твой язык – это лев, если ты дашь ему свободу, он тебя убьет, и твоя гибель в распущенности языка».

Проповедь двадцать четвертая
Всевышний Аллах говорит: «О сын Адама! «Поистине шайтан – ваш враг, и относитесь к нему, как к врагу» . Помните о том дне, когда вы будете толпами стоять перед Милостивым. Вы будете стоять перед Ним рядами, читать книги, в которых записаны все ваши деяния буква в букву, и вы будете спрошены о том, что делали тайно и явно.
«Помните о том дне, когда Мы соберем богобоязненных и призовем их к Милостивому, а грешников толпами Мы погоним в Ад (как стадо на водопой)» . Для вас есть обещания и угрозы.
Поистине, Я – Аллах, нет подобного Мне, и нет господства, подобного Моему господству. Кто всегда соблюдает пост ради Меня, Я дам ему разговляться Моими яствами. Кто провел ночь в служении Мне, тому будет предназначено достоинство из Моего Достоинства. Кто не будет смотреть на запретное, того Я оберегу от Моего Ада.
Я – Господь, так познавайте же Меня, Я – Благодетель, так благодарите же Меня, Я – Защитник, так оберегайтесь же Мною, Я – Помогающий, так ищите же помощи у Меня. Я – Прощающий, так просите же прощения у Меня. Я Тот, к Кому стремятся, так стремитесь же ко Мне, Я – Дающий, так просите же у Меня, Я достойный поклонения, так поклоняйтесь же Мне, Я – Знающий, так остерегайтесь же Меня».

@темы: Хадисы